В следующий раз увидел он его неделю спустя в четверг, когда его назначили в наряд кормить бедствующих. Нуждающиеся тянулись в своем тряпье, глаза слезились, из носов текло, показывали свои документы у стола и шли туда, где сидельцы разгружали палеты с мешками кукурузной муки или нагребали сушеную фасоль в бакалейные пакеты. Саттри пытался заглянуть им в глаза, но мало кто поднимал взгляд. Забирали подачку и проходили дальше. Бесформенные старухи в тонких летних платьях и с голыми лодыжками, боты разрезаны с боков ножами, чтоб ногам полегче. Стыки понизу их лиц испачканы нюхательным табаком, стянутые шнурками рты. Саттри они казались едва ли настоящими. Словно нищие из синематографа, обряженные для съемок сцены. В обеденный перерыв в полдень они с Хэррогейтом сошлись вместе. Присели к остальным среди фасоли на палетах и развернули сэндвичи.
Что у нас?
Болонская.
У кого-нибудь с сыром есть?
С сыром не давали.
Сат.
Ну.
Тш-ш. Знаешь, где мы?
Где мы?
В смысле, в какой стороне городок?
Хэррогейт говорил громкими сиплыми шепотками, расплевывая хлебные крошки.
Саттри ткнул большим пальцем себе за плечи. Вон в той, сказал он.
Хэррогейт дернул большим пальцем вниз и огляделся. Я вот что прикидываю сделать, сказал он…
Джин.
Ага.
Если ты отсюда сбежишь, с тобой будет как со Слассером.
В смысле – с кайлом на ноге?
В смысле, из заведений всю жизнь вылазить не будешь.
Так, да не так.
Чего это.
Меня не поймают.
Куда пойдешь?
В Ноксвилл.
Ноксвилл.
Черт, да.
А с чего ты взял, что тебя не найдут в Ноксвилле?
Геенна клятая, Сат. В таком здоровенном месте, как Ноксвилл? Там нипочем не отыщут. Да чего уж, даже знать не будешь, с чего начинать за кем-то гоняться.
Саттри посмотрел на Хэррогейта и покачал головой.
Как прикидываешь, сколько до города? спросил Хэррогейт.
Миль шесть или восемь. Послушай. Если так уж надо сбежать, чего не подождешь и не выскользнешь как-нибудь вечером из окружного гаража?
Зачем?
Черт, да там ты практически в городе. Кроме того, будет темно или, к черту, почти темно.
Хэррогейт прекратил ненадолго жевать, взглядом вперился в башмак. Затем снова задвигал челюстями. Может, ты и прав, сказал он.
Саттри разворачивал другой сэндвич. Вообще-то слишком большой разницы нет, сказал он.
Это еще почему?
Потому что твою костлявую задницу все равно заметут.
Вот уж фига с два.
А что ты с одежкой метишь делать? Что, по-твоему, скажут люди, когда тебя увидят в эдаком наряде?
Я себе одежку первым делом достану.
Саттри покачал головой.
Черт, Сат. Я могу прошмыгивать.
Джин.
Ну.
Вид у тебя неладный. И всегда будет неладный.
Хэррогейт