Шел он среди торговцев и нищих, среди неистовых уличных проповедников, попрекающих заблудший мир с пылом, какой неведом здравым. Саттри восхищался ими, их жаркими глазами и замусоленными библиями, зазывалы Господни, вышедшие в мир, будто стародавние пророки. Частенько стоял он у закраин толпы ради случайного объедка вести из-за палисада.
Пересек дорогу, переступая канавы, забитые какой-то зеленкой. Из-за грузовиков вышла нищенка, ее пятнистая и иссохшая рука преградила ему путь, немощный коготь затрепетал у его груди. Он скользнул мимо. Застойный монашеский дух от ее одежды, внутри сухая плоть. Глаза старой побирушки проплыли мимо в дымке горечи, но у него ничего с собой не было, кроме рыбы.
Он прошел под сенью рыночного здания, где кирпич цвета высохшей крови высился башенками и куполами, сбрендив, в жару дня, одержимое наслоенье форм без прецедента или соответствия в анналах архитектуры. На высоких барбиканах подскакивали и охорашивались голуби или срали с почернелых парапетов. Саттри протолкнулся сквозь серые двери внизу.
Он прошагал по прохладной плитке, стук его каблуков глушился опилками и древесной стружкой. Мимо кожаными колодками прогреб получеловек на роликовой тележке. В верхнем сумраке медленно вращались громадные вентиляторы, и мимо толкались плечами базарные покупательницы с корзинами, глаза ошалелые от изобилия, сквозь какое перемещались, оробелые женщины в капотах из набивного гинема, у которых уже выело подмышки, за ними тащилась маленькая испуганная детвора в теннисках. Они толпились и поворачивали, и шаркали мимо. Саттри бродил среди прилавков, где бабушки-крошки предлагали цветы, или ягоды, или яйца. Ряды линялых фермеров, сгорбившихся за буфетными стойками. Этот лепрозорий съестного, и флоры, и увечного человечества. Каждое второе лицо подагрическое, вывернутое, в клубнях каких-то наростов. Почернелые от гнили зубы, глаза слезливы и пусты. Хмурые и мелкие людишки, обрамленные фунтиками цветков, сбытчики эзотерических товаров, причудливых электуариев, расставленных рядами в банках, и эликсиров, настоянных во тьме луны. Он шел мимо штабелей молодок в ящиках, пухлых зайцев с рубиновыми глазками. Масло в ваннах во льду и бурые или алебастровые яйца стройными рядами. Дальше мимо мясных прилавков, шарканьем подымая мух из опилок в пятнах крови. Где телячья голова покоилась розовая и ошпаренная на подносе, а мясники точили ножи. Громадные тесаки и костепилки подвешены над головой, а усеченные говяжьи туши в неприхотливой скотобойне у окороков на разногах порастали синими хлопьями плесени. На рыбном рынке тускло изукрашены холодными серыми тенями корыта толченого льда.
Саттри протиснулся мимо прохладных стеклянных ящиков с их пискеанским товаром и прошел вглубь ларька.
Здрасьте, мистер Тёрнер.
Как