– Демьянофф Александр Пьетрович, – брезгливо развернул удостоверение ротный. – Командир стрелкового взвода 183-го пехотного полка.
– Совершенно верно, – утер рукавом мокрое лицо «Гейне».
– Ну и что у тебя за сведения для германского командования? – откинулся на стуле лейтенант.
– Они касаются антибольшевистского подполья в Москве, которое желает оказать помощь вермахту.
– Вот как? – высоко вскинул брови Вернер. – Дальше.
– Подробности, господин лейтенант, я уполномочен сообщить только Абверу.
– Откуда о нем знаешь? – поморщился немец.
– У нас серьезная организация, с обширными связями.
– Хорошо, – чуть подумал Вернер и бросил Ливински: – Увести и взять под охрану.
– Яволь! – щелкнул каблуками фельдфебель. – Давай, иван! – развернул пленного к выходу.
Наверху Ливински окликнул двух солдат, те отвели Демьянова в деревянный сарай в сотне метрах за линией обороны. Когда закрылась дверь и щелкнул навесной замок, перебежчик осмотрелся.
В тусклом дневном свете, проникавшем сквозь щели крыши, у боковой стены лежали остатки сена, а в глубине виднелось что-то накрытое брезентом. Подошел и, наклонившись, приподнял – на земляном полу аккуратным рядом лежал десяток убитых солдат вермахта в наглухо застегнутых шинелях и с инеем на лицах. У одного не было ног, от второго осталось лишь туловище, рядом темнел запекшейся кровью безголовый.
«Так вам и надо твари», – мелькнула мысль. Опустив брезент, Демьянов вернулся назад и, подгребя сапогами сено, уселся, прислонившись к бревенчатой стене.
Вскоре короткий день стал меркнуть, и Александр погрузился в сон, зябкий и тревожный. Ему снился бешеный бег по полю, свист ветра и ожидание выстрелов, а потом звяк палки на мине, и всё прокручивалось вновь.
Разбудил пинок в бок.
– Вставай, иван, – пританцовывая от холода, пробурчал солдат в кепи с длинным козырьком и в повязанной поверх него женской шали.
Толкая карабином в спину, солдат вывел пленного из сарая и погнал по тропинке в ту сторону, откуда привели. У блиндажа стоял колесный бронетранспортер в зимнем камуфляже с тихо работавшим мотором. Солдат и пленный спустились по обледенелым ступенькам вниз.
– Вот этот, – сказал сидящий в желтом свете настольной лампы Вернер гревшему у походной печки руки унтер-офицеру в белой каске с подшлемником и в стеганой, с капюшоном куртке. Унтер подошел к пленному, натягивая рукавицы:
– Форверст![44] – и показал на выход.
Сопровождаемый новым конвойным, Александр снова поднялся наверх. Они проскрипели к бронетранспортеру, и унтер, открыв стальную дверцу кузова, приказал пленному:
– Залазь!
Внутри, на откидной металлической скамейке у борта ежились от холода еще двое в такой же экипировке и со шмайсерами[45]на коленях,