Агент Абвера. Валерий Ковалев

взяв Демьянова на мушку.

      – Этот большевик хотел организовать побег, – подняв руки, отошел Александр к нарам.

      Сунув оружие в кобуры, немцы уцепили беспамятного провокатора подмышки и вытащили наружу.

      – Так-то лучше, – пробормотал пленный, усаживаясь на нары.

      Еще трое суток его никто не вызывал, и всё это время Александр исправно получал баланду, хлеб и кружку пахнущего соломой чая. В полдень четвертого дня его вновь сопроводили из подвала в особняк к гауптману.

      Штумпф, как и в прошлый раз, сидел за столом, перед ним лежала серая папка, на диване покачивал носком сапога лейтенант, стекла расшторенных окон серебрились морозными узорами. Табуретки не было, сесть не предложили, «Гейне» остановился в нескольких метрах от стола.

      – У меня для вас две новости, – чуть помолчал Штумпф. – Одна хорошая, вторая плохая. С которой начинать?

      – Желательно с хорошей, – пожал Демьянов плечами.

      – Большевик, хотевший сбежать, повешен, вы нам здорово помогли.

      – А плохая?

      – В Москве нет никакой организации «Престол», – открыл гауптман папку, – а лица, на которых вы ссылаетесь, Садовского и его жену не знают.

      На самом деле Штумпф лукавил. Внутри имелись полученные из Норвегии и Берлина шифровки, в которых сообщалось, что Кнут Гамсун действительно знаком с русским поэтом Садовским и состоял с ним в длительной переписке, бывший же полковник Улагай[50], ныне штурмбанфюрер СС, близко знает Воскобойникову, характеризует ее как ярую монархистку и весьма решительную даму.

      А еще в папке имелась справка, из которой следовало – бывшая фрейлина царского двора оказывала услуги разведке кайзера[51] вплоть до начала революции в России.

      – Что скажете на это? – абверовец закрыл папку и откинулся на спинку кресла.

      – Ваши сведения неверны, – глянул исподлобья пленный. – Организация есть, и она готова работать на благо Рейха.

      – Факты упрямая вещь, – процедил гауптман. А потом грохнул кулаком по столу и заорал: – Ты агент НКВД, тварь! Сознавайся!

      – Мне не в чем.

      – Ах вот как! – и рявкнул: – Майер!

      Давешний лейтенант поднялся с дивана, упруго прошагал к «Гейне» и сокрушительным ударом отправил его на пол, где стал яростно пинать сапогами:

      – Говори, падаль!

      Очнулся Александр уже на нарах в камере. Голова гудела, подбитые глаза заплыли, дышалось коротко и с трудом.

      – Гады, – шевельнул губами, с трудом повернувшись набок. Кряхтя сполз с нар, жадно попил воды из кружки и снова рухнул на солому.

      Утром за пленным пришли два охранника, сдернули с нар, уцепили подмышки и поволокли во двор. Там стояла оттепель, с крыши капало, на дальних березах за оградой каркало воронье.