– Так не может долго продолжаться, – сказала Диха, вытирая пальцы. – Мы, конечно, плохо их знаем, но, похоже, кисианцы и чилтейцы не способны находиться рядом, не пытаясь перегрызть друг другу глотки. Возможно, новая группа чилтейцев станет той самой искрой.
– Новая группа чилтейцев? – спросил я.
– Я говорила о них вчера, капитан, – сказала Лашак с упреком во взгляде. – Их возглавляет секретарь Аурус. Как я поняла, Гидеон встречался с ним несколько недель назад. Однако для человека, собиравшегося всего лишь обсудить мирный договор, Аурус остается здесь слишком долго, и солдат у него стало больше.
– Ах да, Аурус. Он выдвигается?
– Похоже на то.
Я на мгновение закрыл глаза, желая, чтобы хоть раз все было просто.
– Нужно следить за ними. Мы должны тут же узнать, как только что-то изменится. А пока нам нужен план, как достать Лео, если он не собирается покидать пределы тех стен.
Диха подалась вперед.
– Отравим им воду. Все помрут, да и дело с концом.
– Все помрут. Прекрасная идея, – ухмыльнулась Лашак. – Мне очень нравится.
– Жаль только, что мы должны поговорить с ним, прежде чем убьем, – напомнил я.
– Да не волнуйся, он воскреснет и будет единственным выжившим во всем лагере. Проще простого. – Диха ухмыльнулась Лашак в ответ, и та фыркнула от смеха. – Ой, наверное, целительнице не стоило такое предлагать?
– Мы не можем быть уверены, что все так и произойдет, – прервал их я, прежде чем они успели слишком увлечься своим планом, – поэтому придется придумать что-то другое.
Локлан часто сидел молча и ел, наблюдая за нами, но сегодня откашлялся:
– Мы остались здесь, чтобы разузнать об этих Гостях, прежде чем вернемся на родину, и это очень важно, но… – Он помедлил, оглядывая внезапно притихшую группу. – При всем уважении, капитан, ты действительно думаешь, что он просто расскажет все, что мы хотим узнать? Он нам не друг и никогда им не был.
Да, не друг, но я помнил другого человека. Того, кто желал людям добра. Того, кто предложил нам свободу. Она дорого стоила, но казалась такой реальной. И хотя я не мог сказать об этом вслух, я был уверен, что он расскажет. Не им, но мне. Он передо мной в долгу.
– Нужно попытаться, – сказал я. – Кроме него о Гостях знает только Эзма, а она скорее воткнет мне в глаз нож, чем расскажет о том, что я, по ее мнению, ни в коем случае не должен изменить.
Все по очереди кивнули, улыбки исчезли. Сейчас они все согласны, но однажды я уже видел, как распалась моя Ладонь, как Клинки обратились против меня, и умел читать знаки.