Мои мысли перенеслись к Раху. Он всегда поступал так, как считал правильным, чего бы это ни стоило, и ему не было дела до могущественных лордов, но брак с ним был столь же невозможен, как брак с певчей птицей. Он ясно дал понять, что его сердце принадлежит левантийцам.
– И я не могу не отметить, что Эдо соответствует всем этим критериям, – продолжила Сичи с мимолетной улыбкой.
– Эдо?
Я вытаращилась на нее. Ее слова не укладывались в голове.
– Мой кузен Эдо, – уже медленнее сказала она. – Он соответствует всем этим критериям и, возможно, единственный мужчина, который не попытается отнять у тебя власть или сместить, когда вы поженитесь.
Я так долго мечтала о браке с Эдо, о том, что мы все будем вместе. Мечтала стать желанной. Замеченной. Но все мои детские грезы, что однажды он посмотрит в мою сторону, разбились где-то по дороге сюда.
– Он скоро приедет, – продолжила Сичи, – Может, даже сегодня. Спроси его сама.
– Я же не могу просто… попросить его…
– Можешь, Коко. Он всю жизнь был твоим другом, а сейчас ты в нем нуждаешься.
Я покачала головой.
– Нет, я о том, что он правитель Сяна. Он не может быть одновременно герцогом и императором, а значит, придется отдать Сян кому-то другому. А пока я нахожусь под пятой Мансина, кого-то другого выберет он.
Сичи грызла ноготь, погрузившись в размышления. Нуру, по-прежнему сидевшая у окна, теребила подол платья. В уютной комнате нарастало напряжение, и мне ужасно хотелось уйти или хотя бы пройтись, сделать что угодно. Письма могут и подождать.
Я опустилась на колени и похлопала себя по ноге, чтобы пробудить Чичи, дремавшую на солнышке у балконной двери.
– Пошли, девочка, – сказала я, когда она встала и потянулась. – Надо проверить лагерь нашей армии.
Сичи цокнула языком, но так и не высказалась, а отнесла пачку писем к столу. Несомненно, она снова хотела подчеркнуть, как глупо выглядит моя сосредоточенность на солдатах и армиях, и я обрадовалась, что она оставила свои мысли при себе. Я ведь ни в чем больше не разбиралась, кроме солдат и армий, а во время войны только это и необходимо.
Я оставила их вдвоем и, забрав с собой тревоги, вышла с Чичи в сад, а оттуда – в полевой лагерь армии. Капитан Кирен следовал в нескольких шагах позади.
В первый раз за много дней сияло солнце, но ледяной южный ветер сдул тепло. То ли из-за пронизывающего ветра, то ли из-за вечной грязи в полевом лагере всегда было холодно. Вопреки (а может, и благодаря) погоде солдаты никогда не сидели без дела – занимались подготовкой и прочими обязанностями, приказы о которых Мансин мог отдать и во сне, а я даже не понимала, что это.
Я вошла в ближайший лагерь, следуя завету императора Кина – всегда быть на виду у солдат. Чичи бежала рядом. Несмотря на мои частые визиты, солдаты и слуги держались на расстоянии, только останавливались для поклона и бормотали «ваше величество», когда я проходила мимо.
– Ваше величество, – сказал генерал Мото, беззаботно приблизившись,