ГЛАВА 2
Освальд с переменным успехом шагал, словно отбивая своими каблуками германский имперский марш по городской брусчатке. Он мимолетом прошел рынок, где на ювелирной лавке висели триколоры, и напротив стоял памятник Вильгельму Первому. Снег все шел и шел, приближалась метель, поднимался ветер, и каждая снежинка будто врезалась с быстротой бритвенного лезвия в поникшие щеки Освальда. Мимо пролетали экипажи викторианского такси с пассажирами на борту. Эти господа и их украшенные в жемчуг фрау, должно быть, спешили домой к камину или от камина в оперу.
Освальд продолжал свой путь по улицам Ганновера. Вечер был довольно светлый из-за миллионов падающих снежинок. Снег отражал свой свет в небо вечно тусклого города, и это напоминало его жителям, что в мире есть и всегда будет капелька добра и света в их жизнях, как этот свет спустился в вечер ноября в Ганновере.
Туфли Освальда, подобно большинству обуви того времени, имели трехсантиметровый каблук, что возвышало и так высокорослого сенатора над другими, но во время метели являлось преградой, так как каблук постоянно скользил. На улице Роттенбург-на-Таубере всегда была большая яма, которая в дождливую погоду превращается в лужу, подобную морю, а в снег – в каток, подобный Ледовому побоищу Тевтонского ордена.
Именно на этот лед не повезло наступить каблуку Освальда, и ударом молнии и грохотом грома сенатор полетел на брусчатку. Сейчас асфальт делают мягким, он плавится на солнце и трещит от холода, но брусчатка – более серьезная причина для переломов всех возможных костей.
Сенатор, упав на брусчатку и даже не проверив целостность своих конечностей, повернул голову к одной из лавок, где была аптека. В окне сверкали различные бутыльки и флакончики, таблетки от чумы, для полового акта и бессмертия. На брошюрах было написано, что они лечат рак и психические расстройства. Конечно, они содержали популярный тогда героин, но это было задолго до всех врачебно-медицинских комиссий.
Под керосиновой лампой сидела фройляйн-аптекарь.
Ее голову украшали каштановые длинные волосы, а зеленые глаза были спрятаны в блокнот, куда она записывала перечень привезенных лекарств из разных концов Европы. Среди аптечных полок виднелись нежные руки с аккуратным маникюром. Освальд сразу понял, чьи это руки. Еле встав и отряхнув пальто от снега и воды, сенатор вошел в аптеку. Глаза аптекаря ничуть не изменили вектор своей занятости, а из-за полок вышла Мила.
– И снова добрый вечер, сенатор. Что вы забыли в этой не обремененной политикой части города? – сказала Мила.
– Я просто решил пройтись и, проходя мимо этой замечательной лавки, заметил ваши нежные руки. Решил спросить, как вы?
– Ах, просто решили пройтись. Какое совпадение – второй раз за неделю, господин сенатор. Какие у вас