Я смотрел в ее глаза и продолжил ответ:
– В общем, я бы смог, да, смог. Нет, стоп, он точно будет славянином? Я не расист, но всегда представлял себе своего сына голубоглазым шатеном, а не брюнетом с густыми бровями, явной страстью к стрельбе в воздух, АвтоВАЗу и Тимати.
– Да, разумеется, что ты.
– Нет, можно от еврея… В конце концов, бизнесмен в семье лишним точно не будет, особенно учитывая то, что я им так и не стал.
Пока я улыбался на весь этот диалог, в голове всплыл еще один вопрос. Знаете, моя голова похожа на бездонное море, в котором регулярно всплывают тонны дерьма, которое я гордо именую «вопросы».
– А фамилию ты оставишь себе свою? В смысле, сделаешь двойную, так?
– Конечно.
– Ну, да, о чем это я. Погоди, а у ребенка тогда какая будет? Ведь моя?
– Из соображений адекватности и общественных традиций – да. Или может…
– Нет, Ань, если ты настаиваешь… Но подумай о нем, как ему будет с этим житься?
– С чем?
– С этим.
– С чем «с этим»?
– С именем «Роберт Михайлович Чернышев-Мараказов».
– Мараказов-Чернышев!
– Да хоть как, все равно не очень.
– А ты серьезно, это все правда?
Я прекрасно понимаю, о чем речь, но все равно спрашиваю:
– Что – все?
– Ты серьезного готов принять меня даже с чужим ребенком?
– Ну, воспитывать то ты… Ой, мы, его будем вместе, так? Поэтому главное это спокойствие за здоровье твоего донора спермы.
– Вот зачем ты так?
Она не любила пошлые шутки. Почти все женщины не любят пошлые шутки. Они считают это чем-то неправильным и грубым, не имеющим отношения к юмору в принципе. Наверное, это главная причина, по которой принято считать, что женщина и чувство юмора это как верблюд и эспрессо.
– А как еще мне назвать наглеца, осмелившегося осеменить тебя? Так, давай еще раз – ты точно не беременна?
– Точно.
– Значит, тебе еще можно курить, идем.
– Ну, давай еще поваляемся…
Секретное оружие номер тридцать восемь – «Давай еще поваляемся». Работает безотказно, в каком бы я не находился состоянии. За исключением тех минут, когда мне дико хочется пить или курить. Эти две жажды обычно оказываются сильнее. Таким образом, сегодня было необычное утро:
– Хорошо, давай.
И мы снова легли поудобнее. Я обнял ее чуть крепче, аккуратно взял за руку. Взял за руку так, чтобы это не было чем-то очевидным и пиздец многозначащим, но было заметно, что мне это приятно.
– Как же хорошо, что все получилось именно так.
Потом мы обсудили сложности ее работы, быта, жизни в целом. Я отметил, что без меня она вообще никуда, и мы начали собираться на прогулку в центр города. Но это была классика – я успел собраться за десять минут, а следующие сорок (всего лишь) ждал Аню. Ждал я ее на кухне, выпуская дым в форточку под пристальным надзором ее кошки. Я не помню