– Ну что, собираемся? Или оставить тебя в постели на весь день?
– Нет, конечно, поехали, только дай мне еще поваляться.
– Хорошо, но не слишком долго.
«Какой же скучный мудила», – думаю я о себе.
– Да, да… Ты спешишь?
– Ну, признаться, есть кое-какие важные дела, на которые мне не слишком хочется опаздывать…
Она улыбнулась еще чуть шире, и в ее зрачках заиграл какой-то новый огонек:
– Хотя, кого я обманываю…
Следующий час мы валялись в постели: я – на спине, она – спиной на мне – такая поза, что я обнимал ее руками так, что мог без лишних проблем придушить в любой момент.
Следом за этим, я снова утонул в нас. Мы лежали, разговаривая о будущем, о возможных вариантах его развития, о моей вазектомии после рождения третьего ребенка. Мы говорили об этом шутя, но отдавая отчет в том, что причина тому – проживание в разных столицах. И мы не тешим себя иллюзиями о счастливой безоблачной любви на расстоянии. Любовь на расстоянии – безрадостное говно, которое не несет в себя никакой правды. Однажды я читал, что в штатах есть даже негласное правило «тысячи миль». Если кому-то непонятно, то это циничная граница любви на этом самом расстоянии. То есть, если ты в дали от своей «половинки» более чем в тысяче миль, то измена будет не таким уж и зашкваром. Ведь вряд ли она узнает, да и ты не дурак, чтобы ей об этом рассказывать. Для нас, русских, такая истина скорее дикость, чем ежедневность. Во-первых – мы слишком честные и искренние лицемеры, чтобы такое признавать. Во-вторых – у нас и на десяти километрах происходят такие дерьмовые вещи, какие американцы себе позволят разве только на луне. Но, к слову о них, наверное, сложнее всего тем, кто находится на расстоянии в девятьсот девяносто девять миль – вот уж истинная безысходность. И не потрахаться и о любимой толком не вспомнить.
– Миш.
Обожаю эту интонацию. Слегка тихий, немного серьезный голос приводит меня в напряжение и готовит к чему-то дико сексуальному, а этим может быть как секс, так и беспросветная ссора.
– Ань.
– Скажи…, -она слегка запиналась, – а вот если бы жизнь сложилась так, что. Ну. В общем, ты бы смог принять меня к себе, зная, что я ношу чужого ребенка? – наконец-то закончила фразу она.
Знаете, мне всегда нравились женщины с мужским характером. Ну, такие решительные, бравые, знающие чего и когда хотят. И она одна из них, возглавляет список, поэтому ее нерешительность в интонации говорила о том, что вопрос относительно серьезный.
– О-у, даже так. Ты беременна и тебе некуда идти?
– Нет, ну серьезно, смог бы?
– А принять к себе это в полном понимании этой фразы? То есть кушать на одной