Никакие это не духи, не привидения, а так здесь устроена вентиляция.
Прислонившись к стене, он вслушивается в негромкие звуки. Кто-то, не торопясь, четко отделяя друг от друга слова, говорит:
– Давайте по пунктам, сестра. Ваша задача, помимо… педагогических устремлений… заключается в том, чтобы выделять в среде воспитанников детей с особыми дарованиями и сообщать о них нам.
Голос ровный, без интонаций, исходящий как бы даже не от человека, а от какого-то суховатого иномирного существа. Иван почему-то сразу же представляет себе говорящего: в черном облачении, с надвинутым на глаза капюшоном, из широких обшлагов высовываются кончики зачерненных ногтей, тусклым золотом поблескивает крест на груди.
Это не галлюцинация, это скорей ощущение, каким-то образом воплощающееся в живую картинку.
Теперь говорит Василена:
– Я обязана сообщать о таких воспитанниках только светским властям. Департамент социального обеспечения регулярно получает мои отчеты.
Голос у нее тоже без интонаций. Иван ясно видит, как она сидит за своим столом – выпрямившись, с деревянной ровной спиной, положив руки на полированную поверхность. Василена затоплена страхом – он клубится в груди, не дает ей дышать, разве что еле-еле, самыми верхушками легких.
Возникает длинная пауза. Инспектор молчит (Иван уже понимает, что это тот самый инспектор, о котором упоминал Цугундер), а когда тишина становится невыносимой, произносит тем же равномерным механическим голосом:
– Напомню, сестра, что светским властям вы ничем не обязаны. Вы ведь приняли три года назад обет отречения от всего земного? – Пару секунд он ждет. Василена сглатывает, в горле твердый комок. – Я вам задал вопрос, сестра.
– Да, приняла.
Слова ее еле слышны.
– Тогда я хочу вам напомнить, сестра, что вы служите не светским властям, а Богу. Не Департаменту социального обеспечения, а Тому, Кто держит в Своей Руке весь мир. Хочу напомнить вам это, сестра. И советую также помнить об этом всегда. Иначе светские власти может заинтересовать тот факт, что ваши воспитанники иногда, пока выразимся осторожно, исчезают неизвестно куда. В документах вы их указываете как заболевших и умерших. Но они ведь не умирают, сестра? Ведь так?
Василена вновь сглатывает. По горлу ее вверх-вниз движется хрящеватый кадык.
– Кому вы их продаете? Китайцам или здешнему отделению Союза промышленников?.. Ну говорите, говорите, сестра, я – жду…
Опять еле слышно:
– И тем и другим…
– Светские власти могут также заинтересоваться судьбой некой Божественной Дэви, вы помните, вероятно, сестра, был шум в прессе по поводу секты «Спасенных» несколько лет назад? Лесбиянки, эротическое трансцендирование, шестнадцать самоубийств. Воспламенения во время соития. Четверо членов секты сошли с ума. Разыскать саму Дэви не удалось. Ей тогда кто-то помог. Напомнить, кто ей помог, сестра? Кстати, Следственный комитет это дело еще не закрыл.
– Я все поняла,