Сажусь на постели, не до конца понимая, что происходит.
Сердце грохочет в груди, спина и шея мокрые, покрыты колючими мурашками.
Смахнув с лица непослушные пряди, несколько раз моргаю, призывая себя окончательно проснуться.
Крики за стеной не стихают. Наоборот.
Прислушавшись, отчетливо различаю голос свекра. Вздрагиваю от стального тона. Пытаюсь разобрать слова.
– Это что такое я спрашиваю?! Что за цирк ты тут устроил?!
– Хочешь присоединиться? – пьяно смеется Глеб. Его я тоже узнаю. – Ну так давай, только не шуми. Вдруг жену разбудишь.
Снова прыскает от смеха, но глухой удар тут же заставляет его стихнуть.
– Ублюдок! – разлетается раскатистым эхом. – Да как ты смеешь так со мной разговаривать?! А ты? Чего уставилась?! Живо собрала свои манатки и пошла вон отсюда! Костя, – обращается к своему помощнику, – проследи, чтобы ее никто не видел…
На несколько секунд в номере воцаряется тишина.
Наконец, я слышу все отдаляющийся цокот каблуков, щелчок закрывающейся на замок двери и следом протяжный вздох.
Медленно встаю, стараясь не издавать лишнего шума. Накидываю на плечи халат. И едва успеваю перевязать пояс, как в дверь стучат.
– Снежана, дочка, выйди, – говорит свекр на удивление спокойным тоном. – Я знаю, ты не спишь. Как вообще можно спать в таком шуме?
Вопрос скорее риторический, но во мне он тут же находит отклик. Откуда не возьмись, вдруг появляется уверенность – Галицын-старший не простит игр сына. Его многочисленные измены, гулянки с утра до ночи, рукоприкладство… Все это теперь в прошлом.
В груди появляется странное волнение.
Безумно напоминающее радость.
Я делаю глубокий вдох. Трясущейся рукой берусь за ручку и нажимаю на нее.
Аркадий Леонидович встречает меня коротким кивком. Проходится сканирующим взглядом. Задерживается на припухших от слез глазах. Морщится при виде отметин на шее. Сколько я не пыталась спрятать их за воротником, они все равно выделяются на фоне бледной кожи.
Стыдливо отвожу глаза. В висках бьет автоматная очередь, заставляя внутренне сжаться.
Собрав всю волю в кулак, жду продолжения. Чувствую, как горят легкие. Их сносит огнем лютой ненависти, что волнами исходит от, притаившегося в ожидании расправы, Глеба.
– И? – первым нарушает тишину муж. – Чего ждем? Заводи шарманку. Мы же для этого собрались…
Скрестив руки на обнаженной, со следами алой помады груди, вызывающе смотрит на отца.
Будто специально выводит на эмоции, играет. Как за покерным столом.
А ставки все растут.
С каждым разом – все новые безумства.
Очередная попытка пробить дно. Проверка – на сколько нас хватит?
Прикрыв глаза, пытаюсь абстрагироваться.
Представляю, что нахожусь у моря.
Пустой песчаный берег… шелест волн…
И больше никого.
Ничего, что связывает меня с этим миром…
– Снежик,