– Уверена, – киваю. – Остановимся на том, что есть.
Владимир нехотя соглашается и, подхватив пакеты, идет на кассу.
Хочу пойти следом, но отвлекаюсь на звук входящего сообщения. Достаю телефон из сумки и… земля резко ускользает из-под ног.
Горло будто канатом стягивает.
Сглатываю так, что горлу становится больно. Дрожащим пальцем жму на “открыть”. Сжимаю смартфон изо всех сил.
Вспыхнувшая на экране фотография расплывается из-за слез. Моргаю. Снова и снова пытаюсь развидеть.
Но нет.
Изображение не меняется. На меня все так же смотрит улыбающаяся Лера. Бедная девочка… Она даже не подозревает, что за ней следят…
Короткая надпись гласит: “Красивая девочка… И так похожа на брата”.
***
Пулей залетаю в туалет и, закрывшись на два оборота, набираю номер мужа.
Меня трясет, колотит от страха. Нервно хожу из стороны в сторону, вытираю выступающие на глаза слезы.
Господи… Защити малышку. Не дай ему ей навредить. Умоляю…
Глеб не отвечает. Сукин сын! Специально выводит меня на эмоции. Знает, что переживаю и наслаждается.
Я не знаю, что делать. Как поступить. Страх пронзает сердце от того, на что он способен. Кровь леденеет и закипает.
– Возьми же трубку, ну! – цежу сквозь зубы, прислоняюсь к стене и поднимаю глаза в потолок.
От бессилия по щекам ползут слезы. Бросаю телефон в раковину. Обхватываю себя руками. Пытаюсь отдышаться.
Мыслить адекватно.
Хотя о какой адекватности может идти речь, если мозг отказывается работать? Еще немного – и накроет истерика.
Что я могу?
Спотыкаюсь об этот вопрос и тут же вздрагиваю от резкого шума.
Телефон призывно вибрирует. Беру его в руки и, судорожно глотая раскаленный воздух, отвечаю:
– Что тебе нужно?
Всхлипываю практически беззвучно и кусаю губы в ожидании ответа.
– Правильный вопрос, женушка. Хвалю за сообразительность, – саркастично смеется муж. – Но ты опоздала. Я ждал его еще вчера.
Тело охватывает дрожью.
– Нет, – произношу чуть слышно. – Я все сделаю, ты же знаешь. Только не впутывай в это Леру! Не смей ее трогать!
– А то что? – смеется. – Что ты мне сделаешь, милая? Или забыла, какую цену ты заплатила за то, чтобы она элементарно смогла ходить? А чем отплатила твоя дорогая Лерочка? Ты для нее тварь, предавшая ее брата и применявшая его на счастливую жизнь со мной. Или я ошибаюсь?
Его слова хлеще пощечины – бьют по самому больному, ковыряют незажившие раны.
Когда отец узнал о моей любви к Тимуру, о том, что я посмела против его воли и выбрала вместо завидного жениха сына какой-то кухарки, все рухнуло. Моя жизнь развалилась буквально за секунду. Я и не заметила, как из горячо любимой дочери вдруг превратилась в изгоя, девочку для битья… Они сделали из меня