Иду к Ыбыраю. Тишину разрывает крик из толпы:
– Инжу!
Я не узнаю голос.
– Инжу!
Какой-то парень расталкивает людей и выходит вперёд так, чтобы я его увидела. Его лицо кажется мне знакомым. Айдар.
О, мой дорогой Айдар. Как ты изменился за шесть лет! Но эти медовые глаза я узнаю из тысячи. Но где же ты был всё это время? Почему не приезжал?
Хочу поговорить с ним. Хочу упасть к нему в объятия. Хочу убежать с ним прочь. Но я не могу.
Я не останавливаюсь, иду дальше, лишь кратко взглянув на друга. А он делает порыв ко мне. Ыбырай хмурится, но стоит на месте.
– Держите его, – слышу я голос отца.
Двое мужчин хватают Айдара под руки, он начинает вырываться.
– Инжу! – кричит он мне.
Сабаз пытается встать на дыбы. Я не останавливаюсь. Я стараюсь не смотреть на Айдара. Каждый вдох даётся всё тяжелее, будто горло сковали невидимые цепи, и губы дрожат. Айдар не оставляет попыток освободиться, и его приходится тащить назад.
– Инжу! – его голос становится приглушённей.
Какое-то шевеление вверх по спине. Но я не останавливаюсь. Ыбырай улыбается, когда я подхожу ближе. Я протягиваю ему руку и тут же вскрикиваю от боли.
Судорожно хватаюсь рукой за шею, пытаясь понять, что произошло. Чувствую, как в этом месте меня будто пронзают два острия, будто иглы всё глубже погружаются в моё тело. В панике скидываю на земь саукеле вместе с колпаком и покрывалом, закрывающим волосы. Люди ахают. У меня кружится голова. Ноги подкашиваются. Небо, люди, трава – всё плывёт перед глазами. Слышу ржание Сабаза и падаю. Трудно дышать.
– Инжу! – кричит кто-то, но не могу разобрать, кто.
Держусь за шею, а сознание медленно покидает меня.
Глава 3. Сбежавшая ночь
Слышу сквозь туманную пелену приглушённые голоса. Они тихо переговариваются о чём-то.
Где я?
Пытаюсь разлепить тяжёлые веки – выходит плохо. Пытаюсь сделать глубокий вдох – что-то получается. Пытаюсь пошевелить руками – они будто свинцом налиты.
Голоса за пеленой оживились. Чувствую мягкие прикосновения на лбу, щеках. Мама. Я пытаюсь позвать её, но вместо слов из груди вырывается хриплый стон.
– Инжу, қызым, – наконец разбираю я.
Делаю глубокий вдох и заставляю свою руку накрыть мамину ладонь на щеке. Получается наконец открыть глаза. Вижу плохо, но понимаю, что это мама склонилась надо мной. В поле зрения появляется ещё одно лицо, и я слышу до боли знакомый голос:
– Инжу.
Голос, наполненный состраданием и нежностью – Айдар.
Мне так хочется разглядеть его, что я уже чувствую в себе силы для того, чтобы подняться и сесть. Тут же заныла шея с правой стороны,