Что-то происходит с восприятием девушки: сейчас она видит внутренним взором всю картину, как бы взирая на происходящее сверху. С возрастающим восторгом она убеждается, что стихия огня вездесуща, она не оставляет в целости ни одного клочка злой растительности.
Масштаб обзора меняется, теперь она смотрит в самое сердце дебрей – на ту мертвую полянку. На ней – ненавистная тварь, сгубившая ее брата. Боже, как он жалок сейчас. Окруженный кольцом ревущего пламени, монстр мечется на крохотном пятачке прогалины, пытаясь найти выход и не видя его. Он стремительно слабеет с каждой секундой. По всему видно, что необратимая гибель темного леса – основы его бытия, в пекле пожарища, стремительно убивает чудовище. Минута, и Ззогн сдается, падая плашмя. Паразит, сосавший жизни детей сотни лет, сейчас на грани бытия. Его дымящееся тело-коряга распластано неподвижно, бывший муравейник размазан тонким слоем по земле, усыпанный обугленными трупиками его обитателей. Пара секунд, и конечности занимаются огнем, все ближе, ближе… еще немного, и вся эта мерзо́та глухо взрывается, превращаясь в едкое облако черного дыма, который, как ни странно, не взлетает вверх, а впитывается в поры гнилой земли, все глубже погружаясь в бездну, в самое сердце Преисподней.
Туда ему и дорога…
Кончено!
– За тебя, Кир, за всех деток, сгубленных за сотни лет!.. – впервые сухие глаза маленькой валькирии оросились слезами.
Все кончено, завершилось как-то слишком быстро, она даже не успела почувствовать удовлетворения горячей мести.
Почему?
«А потому, что отныне ты не совсем человек, и чувства не те», – прошуршало в мозгу.
– Вот как? – девочка провела языком по сухому нёбу, снова хотелось пить. Она обвела взглядом родные просторы. – Что, мать-природа, теперь я твой солдат? Что ж, я не против. Плевать! Ни о чем не жалею и никогда не сделаю того, за что будет стыдно…
Зеркало
Стужа давит снежной лапой
Мёртвые поля,
Всё живое отступило,
Дремлет Мать-Земля.
Между мной и непогодой
Крепкая стена,
Стонет ночь, метелью бьётся
В черный лик окна.
Я под кровом сельской хаты
Будто бы в броне:
Чем сильней ярится буря,
Тем уютней мне.
Огоньки лампад трепещут
В вязкой тишине,
Вторят им в синхронном танце
Тени на стене.
Я тянусь к печной заслонке…
Крик отца: – не тронь!
Изнутри шипит сквозь щёлку
Пленный враг – огонь.
На коленях кот-мурлыка,
Свой, родной… ничей,
А в зрачках