– Смотри не влюбись! – засмеялся Илья. – Судя по тому, что она мне напомнила мою благоверную, свободы тебе не видать. Это я тебе как опытный семейный человек говорю.
– Да какое там. Здесь не до любви: работы невпроворот. Моя любовь на берегу осталась.
Действительно, наша судовая жизнь стремительно набирала темп. Ящики, правда, до сих пор всё ещё загромождают нашу лабораторию, но настырная и целеустремлённая Мадам Вонг не оставляет старпома в покое и каждый день нарушает его творческое уединение своими «грубыми обыденными требованиями»: выдать ключ от её каюты и найти в трюме место для ящиков. Я и сам в недоумении от упрямства старпома: то ли он издевается таким примитивным способом над нами, то ли действительно настолько увлечён своей графоманией, что часто забывает всё на свете, а может быть, в нём до сих пор не угасает чувство «классовой ненависти», несмотря на то, что эти самые «классы» в нашей стране давно исчезли, но в его сознании они каким-то странным образом сохранились?
Работы много: тралениям и станциям уже «несть» числа. Погода просто бесподобная: океан спокойный, голубое небо с розовато-сиреневыми облачками, яркое и не жаркое солнце – всё это радует, греет душу и, что говорить, повышает нашу работоспособность. Правда, исчезли горделивые красавцы-альбатросы, а вот капские голуби никуда не делись и всё так же сопровождают наше судно, медленно двигающееся уже на север.
Капитан нам тоже особенно не досаждает: ночью крепко спит, а утром, красуясь в семейных трусах до колен из синего сатина, выпятив живот, бегает, высоко поднимая колени, по пеленгаторной палубе, энергично машет руками, приседает и, широко разводя руки в сторону, совершает глубокие вдохи – таким образом делает зарядку. Старпом тоже притих и, стоя по ночам на вахте, режет фигурно казённые тапочки из жёсткой свиной кожи и то и дело появляется в самодельной резной обновке, демонстрируя экипажу ещё одну сторону своего дарования: умение художественно украшать обыденные вещи. Поносив свои самонадеянно изрезанные тапочки какое-то время, дарит их в виде поощрения отличившемуся в работе матросу, после чего вновь с неутомимой энергией принимается за ночное творчество.
После уже надоевших, длительных препирательств с резчиком по свиной коже наконец-то удалось избавиться от громоздких ящиков, и теперь в нашей лаборатории можно даже танцевать – так много свободного места образовалось, – что мы с Каролиной радостно и проделали: взявшись за руки, закружились в танце, отдалённо напоминающем вальс. В это время, глядя на её порозовевшее, милое, немного по-детски припухлое лицо, ощущая в руках её гибкое лёгкое тело, мне почему-то вдруг стало неловко и в то же время захотелось обнять и крепко поцеловать её в губы. Это внезапное чувство оказалось настолько сильным, что я едва сдержал себя и, наверное,