– Мартика, это ты заварила моему ребенку чай? – деловито поинтересовался Дорман, сложив руки за спиной.
Женщина кивнула и с акцентом проговорила:
– Хороший чай. С моей родины. Я сама пить. И вы пить.
– И часто Эффи пьет чай? – продолжил допрос Дорман.
Женщина помотала головой.
– Нечасто. Но сегодня днем она няне сказать, что хочет чай. Няня на большой кухне нам передать.
– Получается, это няня попросила тебя заварить чай… – протянул Дорман и взял со стола заварник. Заглянул в него, покачивая в руке и прикидывая, сколько жидкости осталось. Посмотрел на верзилу-охранника, и тот, поняв все без слов, скрутил женщину так же, как несколько минут назад скручивал меня – двумя быстрыми и выверенными движениями. Она тут же заметалась в его руках, делая себе только больнее.
– Зафиксируй ей рот, – приказал мужчина.
– Дорман, что ты делаешь! – взвизгнула женщина, которая спрашивала его про чай. – Прекрати немедленно это варварство и вызови полицию!
Охранник одной рукой прижал к своей широкой груди маленькую чужестранку, а второй нажал ей на щеки, заставляя открыть рот. Дорман подошел к ней вплотную и громко спросил, явно пытаясь надавить на перепуганного человека:
– Так значит, ты здесь ни при чем, Мартика? Ты заварила обычный чыйвлинский чай, да? А если с ним что-то не так, то это няня виновата?
Дорман поднес носик заварника к ее губам. Женщина заскулила, из глаз ее брызнули слезы. На это невыносимо было смотреть.
Кто-то стал выходить из кухни, Меллар сжала мои плечи. Я боялся пошевелиться, понимая, что сейчас решается и моя судьба. И тут в голове промелькнуло: на месте этой женщины мог быть я. И никто бы его не остановил…
Мартика замычала, как в агонии, когда ей в рот потекла светло-коричневая жидкость. Этого было достаточно, чтобы понять: она знала. Знала, что ей вливают не обычный чай. Значит, она хотела отравить ребенка… Но даже подтвердив свои подозрения, Дорман не остановился. Он заставил ее проглотить все, что было в заварнике, после чего поставил его на место и приказал охраннику посадить свою подопытную за стол. Прямо напротив меня.
Женщина продолжала плакать, сжимая губы. Люди начали активнее расходиться, и Дорман гаркнул:
– Стойте, где стоите! Мне нужны свидетели. На моего ребенка сегодня покушались, и сейчас вы все в этом убедитесь.
Меллар снова провела своими ледяными пальцами по моей шее, давая понять, что она здесь, рядом. Я все еще не мог пошевелиться. Мой взгляд был прикован к этой женщине. Я должен бы желать ей всего самого худшего, но сейчас мне было ее до ужаса жаль. Все, о чем я мог думать, что самосуд не должен свершаться в цивилизованном государстве, даже если ты защищаешь свою семью. Кровная месть – не оправдание жестокости.
Руки женщины лежали на столе, как и мои, и через некоторое время я заметил, как они начали трястись. Сначала это была легкая дрожь, но спустя минуту ее уже всю колотило.
Когда