– При чем тут Неаполь?
Резко обернувшись, он взглянул на меня сверху вниз, как будто не зная, как мне ответить.
– Каморра, – наконец произнес он. – Мне нужно кое-что выяснить, а у нее там есть связи. Кёрсти хорошо знает Неаполь.
– Но ведь каморра – это неаполитанская мафия, разве нет?
– Да.
В его взгляде на меня явно читалось нежелание отвечать на дальнейшие расспросы.
– Не понимаю, – продолжил я. – Вы говорили, что она ваша секретарша, то есть, надо полагать, она едет в Неаполь по вашим делам?
– Говорю же вам, мне нужны ответы на пару-тройку вопросов.
– И она их сможет для вас получить? Каким образом?
Его губы дернулись, в глазах промелькнула веселость.
– Вы плохо знаете девушек вроде Кёрсти.
– Но при чем тут каморра? – настаивал я.
– Потому что многие из них уехали из Неаполя. Помните об этом, когда мы приедем в Аргентину, – прибавил он, поясняя свою мысль. – В начале века страну наводнили толпы иммигрантов, и около трех миллионов из них были итальянцы, в основном с юга страны. Надутые балаболы.
В его голосе послышалось презрение.
– Это бахвальство. Бахвальство заставило Муссолини сунуться в Африку. Из-за него аргентинцы полезли на Мальвинские острова[40]. Галтьери[41] так просто раздувало от бахвальства.
Прозвучало очередное, последнее объявление о посадке, и он резко развернулся.
– Идемте. Нужно поторапливаться на этот чертов самолет.
В его голосе прозвучали нотки неудовольствия, как будто он приступал к делу, которое ему было не вполне по душе. Подхватив сумку, он кивнул мне и пошел на посадку. Я последовал за ним. Теперь он был настолько поглощен собственными мыслями, что пытаться расспрашивать его дальше не было никакого смысла.
Не знаю, чего было больше – любопытства или волнения, закономерно охватившего меня перед лицом чего-то грандиозного, но, так или иначе, я наконец принял решение. Я пройду все это до конца. И определившись, я ощутил удивительное спокойствие. Впереди был еще долгий путь, и у меня будет предостаточно времени получить ответы на все свои вопросы.
Мы летели первым классом, чего раньше я никогда не делал, так что я был весьма доволен, откинув спинку кресла после еды, слушал музыку в наушниках и попивал бренди. Я испытывал странное ощущение бестелесности, словно это и не я вовсе летел на юго-запад в ослепительно-ярком солнечном сиянии над белым морем облаков. Другой мир, мир, в котором нет забот, мир, в котором ничего не известно о грызущих древесину насекомых или о грибах и сырой гнили.
– Вы не спите?
Мое предплечье сжала стальная рука в перчатке.
– Вы не спите, говорю?
Он склонился ко мне.
– Снимите на минуту эти наушники.
Я так и сделал, и он улыбнулся. То была дежурная улыбка, заставившая меня гадать, что у него на уме. Она не распространялась на его глаза.
– У вас были какие-то вопросы, – сказал он.
Я кивнул, подтверждая.
– Ладно, и у меня есть один вопрос к вам.
Сейчас