Глядя на хорошую почтовую карту, можно заметить, что дорога от Коди к мосту Дебеды выводит на большой объезд, вместо того, чтобы идти прямо через равнину; что удивляет, и тем не менее этот путь мотивирован уважительными причинами: нижняя равнина, обрамляющая Куру, столь жаркая и настолько наполненная комарами в летний период, что ее невозможно пересечь; вот почему следовало объезжать ее по высотам, чтобы хорошо выглядеть. Все Татары, проводящие здесь зиму, летом удаляются на горы: на каждую деревню с трудом можно найти одного или двух жителей, которые их охраняют.
Я повстречался в Коди с сыном князя Тарку или Шамхала, ехавшего в Тифлис, чтобы поздравить графа Розена с праздником Святой Пасхи. Я узнал одного из ямщиков, столь мало обходительного в Муганли, который его привез и состроил кислую физиономию, поскольку Его Высочество не проявили щедрости и ничего ему не дали. Я не держал на него зла: «Возьми вот на Пасху, – сказал я ему, – но в будущем будь более услужливым к бедным иностранцам».
Пройдя Коди, мы сошли в низину или на очень необычную вулканическую окружность, склоны которой очень крутые и понижаются немного только на юг, где поднимается над осыпью обособленный конус. Стены этого обширного кратера мне показались состоящими лишь из пепла и шлака всех цветов. В глубине окружности находится озеро без стока и насыщенное солью Глаубера. Мы вышли из окружности, взобравшись на порфировое плато, скальные породы которой напоминают те, что расположены по соседству с Тифлисскими ваннами.
Я покинул эти огненные скалы, прибыв в Соганлуги; оттуда я поднимался вдоль берегов Куры, стесненных скалами из черного сланца, и я, наконец, приехал в Тифлис, благословляя Бога за то, что он вернул меня сюда, по крайней мере, живым, если не в добром здравии. Усталости моего долгого странствия и вынужденные посты, мной перенесенные, подорвали мое здоровье больше, чем я думал, прибыв в Катариненфельд. Сочная немецкая кухня, салаты с беконом, омлеты с салом, ветчина, жаркое и пр. пришли на смену столь простому и легкому татарскому плову; мой желудок оказался не готов к этим угощениям, и когда я приехал в Тифлис, то дрожал всеми конечностями и задыхался от приступов лихорадки третьей степени. На мое несчастье добрый Зальцман не смог меня поселить; однако он мне уступил маленький угол в прихожей, где я ожидал конец своего первого приступа, будучи сильно опечаленным и не зная, где мне обрести пристанище. Все еще шатаясь, ближе к вечеру я покинул тяжелый войлочный ковер, служивший мне постелью, чтобы выйти на галерею подышать свежим воздухом и подкрепиться; я с беспокойством смотрел на просторную панораму Тифлиса, где я с таким трудом нашел жилье, когда два всадника, проезжающие перед воротами, останавливаются при виде меня. «Как, это вы, благословен Господь!» – «Да, это я, я прибыл и только что перенес приступ лихорадки: хуже того, я не знаю, где мне найти кров» – «Как, благой Бог! Почему вы мне не сказали? Поспешите быть у меня;