В мелькании телевизионных теней в воздухе в самом центре комнаты кружатся мелкие клочки бумаги. Словно причудливые экспонаты они вращаются вокруг собственных осей на разных высотах. Их положение не совсем хаотично. У самого пола парят всего несколько фрагментов. Но чем выше, тем их больше и тем шире они разбросаны по воздушным спиральным кольцам. Левитирующие бумажки все вместе как бы вырисовывают объемную фигуру перевернутого конуса или воронки. Возможно, это как-то связано с воздействием электромагнитных полей. По крайней мере, ничего подобного раньше мне не встречалось.
– Господи… – поминаю я всуе. – Что это?
– Хулахлоп, – отвечает Виталя, сосредоточенно наблюдая за парящими бумажками.
– Чего? – морщу лицо.
– Хулахлоп, – повторяет Виталя. – Это что-то вроде энергетического узла в замкнутых пространствах.
– Узла?
– Да. Там, где кого-то убили, скапливается много негативной энергии. Иногда это приводит к хулахлопу.
– Ты хочешь сказать, – говорю я тихо, словно боюсь кого-то разбудить, – … здесь… призраки?
– Может быть.
От его слов мне становится не по себе. Но не по себе мне еще и оттого, что на старом диване прямо напротив телевизора возвышается деревянный стул с высокой спинкой. На сиденье стула покоится оторванная голова пластмассовой куклы из разряда пупсов. Все это выглядит так, будто нечто устроилось на этом стуле и смотрит телевизор сквозь гирлянды парящих бумажек.
С того места, где стоим мы, изображение сильно искажено из-за острого угла обзора. Я хочу сделать шаг вперед, чтобы увидеть, что там такое показывают, но Виталя преграждает путь монтировкой.
– Нет, – говорит, – сначала проверим ванную.
Еще несколько шагов и коридор разветвляется: налево, в самом конце – кухня, но до неё в стене дверь в ванную; направо – закрытая дверь в единственную спальню. Под мерцающим светом еле живой лампочки за коридорным углом я вижу кухонный стол с расставленными тарелками и темное окно с кирпичной стеной за стеклом. На подоконнике высохший цветок, с табуретки свисает полотенце. Я понимаю, что здесь уже много лет не звучали человеческие голоса и от этого становится страшно.
Прежде, чем ворваться в ванную Виталя щелкает на стене выключатель и – о чудо – белая дверь вырисовывается желтым прямоугольным контуром.
В дырявом коричневом свитере и с дорогим самурайским мечом за спиной паренек похож на провинциального ниндзя. Эти мысли несколько забавляют, и все же я чувствую, как сердце от страха бешено бултыхается в груди. Я готов стрелять в любое чудовище, но не готов к самим чудовищам.
Виталя, словно ощущая мой страх, оборачивается, бросает на меня критический взгляд и дает дельное замечание:
– Ты