Вокруг безумолчно стрекотали сверчки, поэтому Гита едва расслышала вопрос Фарах, когда та побрела к другой куче мусора, без особого энтузиазма разгребая ногами отбросы. Фарах остановилась, подняла и сразу отшвырнула пакет из-под чипсов, в котором расположилось на постой целое воинство муравьев-древоточцев, и осведомилась самым что ни на есть обыденным тоном:
– А почему, кстати, труп Рамеша так до сих пор и не нашли?
Над свалкой в ночном воздухе из-за жары усилился едкий запах гари – днем в деревне жгли мусор.
– Ты прямо как те суки из нашей группы заемщиц, которым лишь бы посплетничать, – проворчала Гита.
Фарах скривилась, но уже не от вони:
– Почему ты так много ругаешься?
– Потому что ты так много болтаешь.
– Женщинам нельзя сквернословить. И тебе это к тому же не идет совсем. – Через несколько секунд Фарах снова заговорила: – А вы с Рамешем… ну, это… по любви поженились? Или по сговору?
– А ты почему интересуешься?
– Чего ты такая подозрительная? Мы же на одной стороне. – Фарах вздохнула. – Ты не хочешь говорить о том, как закончился ваш брак, и я подумала, что воспоминания о его начале, быть может, для тебя не так тягостны. Вот мы с Самиром поженились по любви. Мои родители были против, но мы сбежали от них, и в итоге я переехала сюда. – На губах Фарах появилась странная, мечтательная улыбка.
– Наверно, тебе стоило послушать своих родителей, – заметила Гита.
Улыбка исчезла.
А на Гиту нахлынули неуместные воспоминания о Рамеше – о тепле его ладони, накрывшей ее руку, когда у нее подгорела лепешка-пападам, и о том, как ласково он оттеснил ее в сторонку, пообещав все исправить.
– У нас был брак по сговору, – сказала Гита. – Всё устроили родственники.
– А… – Фарах шмыгнула носом и вытерла его запястьем, отчего кончик приподнялся, и Гита увидела в ее ноздре застежку кольца. – Извини…
– Ничего страшного. Я-то, по крайней мере, могу винить в своем несчастье родителей, а тебе вот некого, кроме себя самой.
– Ну да. – Фарах подняла с земли розовый пакет с красными буквами. – Такой не подойдет? – Она натянула пакет на голову, и ее нос с кольцом вылез в дырку у него на боку.
Гита брезгливо фыркнула, слегка хлопнув ее по лбу:
– Черт побери, в Индии даже приличного мусора не найти.
– Что это здесь происходит? – прозвучал вдруг позади женский голос, и Гита сразу узнала Салони.
Ну ясное дело – у этой толстухи как будто был встроенный радар, пеленгующий поводы для свежих сплетен и ситуации, которые давали возможность покомандовать. Гита, сделав глубокий вдох, повернулась спиной к Фарах, пока та пыталась содрать с головы пакет.
– О, привет, – с притворной любезностью улыбнулась Гита Салони. – Рам-Рам[26].
Фарах