Фастфуд пах вечноголодной юностью. Точнее, редкими и оттого ещё более запоминающимися «пиршествами» после очередной стипендии.
Лавр неожиданно шумно сглотнул.
– Я ещё не обедал, ты, как я знаю, тоже. – Стрельницкий радушно махнул рукой, изображая этакого доброго дядюшку. – Так что приятного нам аппетита. Налетай, не стесняйся, боюсь даже вообразить, какой бурдой тут кормят.
Сам, правда, начал с хорошего глотка кофе.
Парень, помедлив, переставил сумку на пол и сел. Вытащил ломтик картошки, сжал в пальцах, задумчиво рассматривая вылезшее пюре.
– Ешь, – с нажимом произнёс Стрельницкий. – А потом поговорим.
Демонстративно отставил кофе и принялся разворачивать свой бургер.
Лавр раздражающе медленно отправил картошку в рот и послушно потянулся за второй.
Следующие десять минут полковник молчал, жуя свой бургер и внимательно наблюдая. Манящей силе фастфуда Лавр сдался где-то на шестом ломтике: прожевал нормально и после него вытащил уже кусок курицы в хрустящей панировке – то самое фирменное крылышко.
Откусил, и на лице проявилась некоторая растерянность. Первая эмоция за всё время.
Сам Стрельницкий жевал свой бургер и с лёгкой грустью думал, что десять лет назад то ли фастфуд был вкуснее, то ли он сам – голоднее.
А может, атмосфера больше способствовала…
Наконец, Лавр справился с куриным крылышком и, дотянувшись, открыл газировку. Та весело и бурно зашипела, пытаясь удрать.
– Спасибо, – вдруг произнёс парень. Голос его был всё такой же хриплый, отрешённый.
От неожиданности Стрельницкий чуть не поперхнулся последним куском бургера.
– Пожалуйста, – максимально серьёзно ответил он, запив кофе (нет, кофе с бургером всё-таки категорически не сочетался). – Готов поговорить?
Стрельницкий, в отличие от коменданта, методички читал. И шёл сейчас по ним: знакомый голос, спокойный разговор, дружелюбная атмосфера, новые вкусы и запахи. Что может быть ярче фастфуда, тем более после тюремного пайка?
И это работало.
Лавр, подумав, едва заметно кивнул. Взгляд его уже был чуть более осмысленный, чем десять минут назад.
– Хорошо.
Стрельницкий вытащил крылышко, надкусил и замер, осознав, насколько острым оно было. Неудивительно, что даже Лавра проняло.
Отложив крылышко на обёртку бургера, полковник тщательно вытер руки салфеткой, сделал щедрый глоток своего восхитительно холодного кофе и, помолчав, спросил:
– Какие инструкции ты дал своему… своей драконице?
Лавр откинулся на спинку стула, каким-то безотчётным, механическим движением расчёсывая чип на шее. Кожа вокруг вживлённого регулятора была красная, воспалённая, и это тоже Стрельницкому не нравилось (ему ничего не нравилось, честно говоря, – даже бургер).
– Улетать, – отрешённо произнёс Лавр, сверля взглядом