«Старею, – с тоской подумал князь, вытирая лицо тёплым рушником, – А ведь было время, что и снегом умывался, рукавом утирался, в ледяную прорубь нырял. В походах на голой земле спал, лишь подложив руку под голову и накрывшись щитом, вместо одеяла. А теперь на шкурах мягоньких сплю, в жарко натопленной спаленке, да ещё холстину мне льняную отбеленную стелют. Чтоб и шерсть не кололась, и бока не отлёживались. И в женской опочивальне, на перине Вереи, гагачьим пухом набитой, шёлком покрытой, отдыхать мне нравится. Эх, мне бы твои годы, Триша!»
В большой палате – трапезной к выходу князя уже и стол накрыт. От горячих блюд пар идёт. Но с каждым днём яства всё скуднее и скуднее становятся. Запасы в погребах на убыль идут, хоть и Лютень*(Январь) в начале только. Но нет привоза новых продуктов из других волостей*(земля, область).
Раньше-то обозы один за другим шли: рыбари*(рыбаки) осётров с реки Волыни везли, яблоками и брусникой, квашенными в бочках больших просмоленных, врусы подать платили; из заливных лугов за Волынью брусляне тучных коров пригоняли; с болота упитанных гусей гейцы на княжий двор присылали.
А уж грибов, ягод, орехов целыми деревнями в округе Златограда собирали. Сами златоградцы не прочь были в выходной денёк по орехи в Дикий лес съездить. Да что там корзинами, телегами вывозили щедрые лесные дары. Любимым развлечением Святослава сотоварищи была охота.
Зверь в Диком лесу непуганый ходит, на длину полёта копья подпускает. Кабанчики жирнющие, косули сладкомясые, про зайцев, барсуков и речи нет. Хороша и медвежатина, на углях запечённая. Глухарями, тетёрками в сезон мешки набивали…
При этой мысли сглотнул Святослав голодную слюну. Столько дичи домой везли, что пировали неделями. Но это было давно. Пять лет уже никто охотой не промышляет. Кои и были ловкие добывальщики свежатины*(мясо только что убитого животного), давно покинули здешние места. Не смог их князь тут удержать. Что толку человеку уметь капканы на зверя мастерить, белку в прыжке метко стрелою бить, когда в лес ходу нет?
Вот и отправились промысловики*(охотники) в другие леса, подальше от гиблого места. Не одни ушли, семьи с собой прихватили. Святославу бы запретить, в яму посадить их за ослушание, как и советовали бояре. Слишком добрый князюшко отпустил всех на волю вольную, инако*(иначе) бы с голоду перемёрли. Где-то теперь ловкие охотнички других хозяев кормят.
С купцов любым товаром десятину брать можно было. С тех пор, как разбойники все дороги перекрыли, и купцы с хлеба на квас перебиваются. Скоро с голым задом останутся. Из Златограда пока не бегут, потому что боятся последнее потерять. Промысловикам проще было: капканы к поясу приторочили, лук с колчаном на плечо повесили, детишек малых на загривок, баб в охапку, и пошли, куда глаза глядят. Ограбили их по дороге, или мирно пропустили, неизвестно. Никто обратно не вернулся.
Купцам добро своё из города на себе не вынести,