***
Людмила вошла в палату, чтобы поменять грушу мочеприемника и сделать несчастной укол.
Присела на корточки, свинтила крышку, выливая мочу в металлический таз. Девушка зашевелилась и чуть слышно застонала.
– Больно тебе, маленькая? Ну, ничего, потерпи. Зато уже немного шевелишься!
Та замерла, вздыхая. Люда сделала ей укол, поменяла повязки.
Девчонка облизнула губы и смиренно закрыла глаза, и пока Людмила возилась с капельницей, провалилась в сон – снова тревожный, полный воспоминаний – обрывки фраз, голосов, событий. Лента ее жизни бесконечно крутилась перед глазами…
– На часах сотни бриллиантов, – сказала она чуть слышно, когда Людмила закончила дела и открыла дверь палаты.
– Что? – она обернулась.
Девчонка спит вроде. Дыхание ровное, но губы шевелятся. Опять говорит во сне?
Людмила вернулась обратно, подвинула табурет и села рядом.
– Что ты говоришь, милая? Что за бриллианты? Или придумала?
Девушка молчала с минуту, а потом даже головой мотнула.
– Нет, ничего не придумала. Я ему часы купила в подарок с бриллиантами, лимитированная коллекция.
– Слова то, какие знаешь! – Людка усмехнулась. – Лимитированная. Звать то тебя как?
Но девушка проигнорировала. Продолжая свой рассказ, повторяя предложения, словно заезженную пленку.
…Я отправилась в тур, как он и просил. Сама уже ничего не хотела. Музыка, что раньше была смыслом жизни и спасением, вдруг тоже стала противна. Да и руки не слушались. Едва я касалась белых клавиш, как мои пальцы начинали дрожать. Репетиции были сорваны. Все. Одна за другой. И уже в городе на Неве мы приняли решение расстаться. Оркестр отправился дальше без меня…
Людмила навострила ухо, прикасаясь к пациентке вплотную, нависая над ней так близко, что улавливалось горячее дыхание шепота. Но слов все же разобрать не удавалось. И лишь когда голос ее стал чуть тверже, Люда начала понимать.
…Он изменил мне.
И я сломалась.
До него в моей жизни не было потрясений. Ровная черно-белая полоса музыки.
Ни волнений, ни печали, ни радости.
Девчонка закашлялась и попыталась повернуться на другой бок. Люда недовольно поджала губы, хватая ее за локоток и возвращая обратно в исходное положение.
– Эй, ты проснулась? Спишь?
Тишина. Дыхание спящего человека – ровное и размеренное.
– А ну-ка расскажи, что там дальше было? – Людка потормошила ее за плечо. Тихо, осторожно, желая одновременно и побудить на разговор и не разбудить реально. – Чего он сделал то? Трахался с другой? Ну, слушай, в нашем мире такое часто бывает. А ты, что же сразу под машину? Вот ведь глупая. Хотя погоди, как это под машину? А что ты про немцев каких-то говоришь? При чем здесь Мюнхен и наш район?
Людка нахмурилась. В их округе на пять