Сектантка!
Что-то глубоко знакомое и близкое горькими колющими толчками отзывается в груди. Я знает эту мелодию! Но не знаю, как описать, и как назвать исполнителя. Но точно знаю!
По правде сказать, музыка никак не походила для плясок, особенно полуночных и таких безумных, но таковы условия игры. А мать тем временем и не собиралась ни уставать, ни прекращать. Напротив, движения ее становились все динамичнее и отрывистее, ноги уже в громком топоте продавливали старые перекрытия пола. Руки то и дело вздымались вверх, а голова закидывалась назад и вращалась вокруг шеи, как сломанный болванчик. Я быстро выдохлась, сломанные и кое-как сросшиеся ребра отдавались болью. И когда, уже показалось, что эти безумным телодвижениям нет конца и края, мать вдруг остановилась.
Я выдохнула, обернулась на стук за спиной. В дверях появился брат. Час от часу не легче. Он же не захочет примкнуть к нашей веселой компании?!
Слава Богу, он не захотел, напротив высказал недовольство происходящим и, подойдя, громко хлопнул крышкой патефона. Музыка оборвалась. Мать ойкнула. Я сжалась.
– Ладно, пора и спать. Завтра тяжелый день. Все по лежанкам!
Лежанкам…
Я прошмыгнула мимо Бориса и почти вбежала в свою спальню. Остановилась на пороге, хмуро сдвинув брови к переносице.
– Тяжелый? Почему?
Мать удивленно качнула головой.
– Завтра идем в город.
– Зачем?
– Танцевать на площади.
– Что? – в пересохшем горле засвербело.
Борис и мать разразились смехом. Ее юмор он понимал на изи. Сразу понятно, они на одной волне.
– Шучу. Не танцевать, а торговать. Все, спать!
Я закусила губы. Пожалуй, там, на площади я от вас и сбегу…