По этому же договору Анна сохраняла веру своих предков и могла воспитывать в ее правилах дочерей, сыновья же должны были исповедовать лютеранство. Ясно было, что Пётр не оставил своего намерения тем или иным способом передать престол Анне – в обход родного внука, законного, с точки зрения знати, наследника. А супруг-герцог должен был стать в этом надежной опорой – как принц-консорт в Англии.
Свадьба Анны имела большое внешнеполитическое значение – через этот брак Пётр получал возможность вмешаться в спор Дании и Голштинии, а также усилить свое влияние на Швецию. Но это венчание имело и важное внутриполитическое значение. Если развернуть подписанный тогда брачный контракт, то можно найти в нем секретный пункт, который в момент подписания документа был скрыт от публики. Он гласил, что при рождении мальчика супруги будут обязаны отдать его Петру для назначения наследником.
Так Петр – после отказа в наследстве Екатерине – хотел решить судьбу трона. И для этого не пожалел любимую дочь. Вот когда было предопределено будущее единственного сына Анны, тогда еще даже не родившегося.
Сама Анна Петровна еще в 1721 году подписала отречение от всех прав на Российский престол, а в 1724 году – и на шведскую корону. Однако будущий сын Анны и Карла-Фридриха мог по закону претендовать сразу на три трона – в России, Шлезвиге и Швеции! Какую фантастическую империю он мог бы создать, воплотись замыслы его деда в жизнь. Точнее, доживи Пётр до рождения внука от любимой дочери.
Но судьба не дала Петру такой возможности. В январе 1725 года он опасно заболел и незадолго до смерти начал писать: «Отдайте все…»
Далее продолжать не мог и послал за Анной, чтобы продиктовать любимой дочери свою последнюю волю; но, когда цесаревна явилась, император уже лишился языка. Есть предположение, что Петр хотел уже на смертном одре «из рук в руки» передать престол и судьбу дел своих именно Анне, возможно, даже, разорвав ее брачный контракт. Ведь, умирая в страшных физических муках, Петр все еще надеялся выкарабкаться, страстно, со слезами молился и отмахивался от подходивших к нему людей:
– После! После! Я все решу после!
Только Анну к нему уже не допустили те, кто имел собственные представления о будущем российского престола. Похоже, ее боялись почти так же, как ее великого отца. Боялась, в том числе, и родная мать, возведенная на трон Меньшиковым при поддержке верных ему полков. Хотя в завещании Екатерина и назначила старшую дочь первым лицом в опеке малолетнего императора Петра II, но о российской короне для детей Анны и речи уже не было.
Зато бракосочетание герцога Голштинского с Анной совершилось с неприличной, по мнению всей Европы, поспешностью: уже в мае 1725 года, в Троицкой церкви на Петербургской стороне несмотря на траур по Петру и маленькой цесаревне Наталье Петровне, умершей от кори