– Софи! – прошептал я, и она вдруг услышала. – Софи!
Не знаю, что разглядела София во мне в тот момент, но взгляд ее был исполнен отчаянием. Светлые глаза, я смог различить это даже на таком расстоянии, потускнели, в них не было того всегдашнего блеска, от которого я ощущал себя всемогущим богом, самым счастливым человеком на Земле. Что-то произошло, что-то высосало из моей Софии жизненные силы, какая-то грязная тварь посягнула на ее душу. В несколько широких шагов оказался на другой стороне улицы. Снег громко скрипел под ногами; скрипел весь мир.
– Господи, как же я рад тебя видеть!..
Ее губы дрожали – от холода или от еле сдерживаемого желания что-то сказать. Любимое лицо выглядело уставшим, под веками залегли тени. Между бровями кожу пронзала едва видная вертикальная полоса. И вместо приветствия София с неожиданной силой обняла меня, буквально схватила тонкими пальцами; лицо ее исказилось, и она тихо сказала:
– Глеб, я совершила ужасную вещь…
С силой вжался губами в замерзшие губы. В ледяной радужке глаз появились желтые искорки. София вздохнула полной грудью, задрожала в моих объятиях.
– Что ты такое говоришь…
– Пожалуйста, поедем домой… – прошептала она. – Поймаем попутку. У меня есть с собой деньги; чертовы деньги…
Хотел что-то спросить, но сил хватило только на то, чтобы коротко и будто бы обречено кивнуть.
Единственное транспортное средство, что удалось нам «поймать» в этот утренний час, была вызывающе дряхлая «Лада» темно-бежевого цвета, напоминающее сморщенный сухой абрикос. Водитель – мой ровесник, курчавый болезненно-бледный парень – согласился довезти нас до станции метро «Озерки» за весьма незначительную сумму. Скидка объяснялась просто; все как всегда. Ожидал ли водитель, что София сядет рядом с ним на пассажирское сиденье и начнет гладить ему колени? Не думаю. Мы заняли места позади; я накрыл руку Софии своей. Водитель неодобрительно покосился на меня через зеркало заднего вида, раздраженно кивнул сам себе; автомобиль стал набирать скорость. За окном затряслись плохо знакомые мне пейзажи; я почти не бывал на Охте. Здесь еще не было признаков той безрассудной роскоши, что заполнила Новый город от Кудрово до самого Ладожского озера, здесь чувствовался дух другой эпохи: монументальные, облицованные гранитом пятиэтажки чередовались с уродливыми кубами из стекла и бетона, а между ними гигантскими змеями тянулись километры панельной застройки конца