– Следователь по особо важным делам убойной полиции Литовцев.
Я видел, что и Моравский еле сдерживает себя от того, чтобы не рассмеяться. Это придало мне уверенности, хотя и было понятно, что началась классическая игра под названием «Плохой и Хороший Полицейский». Плохой, то есть Литовцев, узнал мои имя, возраст и место рождения. Выяснил, почему я не покинул город во время Карантина. Хороший – Моравский – поинтересовался моим семейным положением, игнорируя обручальное кольцо на безымянном пальце. Услышав ответ, он с нотками зависти, но добродушно, выругался. Пока все было неплохо.
Хуже стало, когда следователь убойной полиции открыл поставленный на стол чемодан и достал из него прозрачный полиэтиленовый пакет с пластиковым замочком сверху. В пакете лежало несколько предметов, при виде которых меня бросило в жар: миниатюрный пистолет, магазин от него и пять стреляных гильз. Литовцев открыл замочек и аккуратно разложил все это передо мной на столе. Капитан склонился над нами и объяснил вкратце преимущества подобных боеприпасов. Ему было жаль, что это добавит проблем в наше дело. Мерзкий Литовцев молча наблюдал за мной во время речи Моравского.
– Я хочу позвонить своей жене.
Полицейские переглянулись. Капитан проникновенно сказал:
– Вначале послушайте, что мы вам расскажем еще. А потом уж решайте, куда и кому вам звонить.
Спорить было бессмысленно. Следователь по особо важным делам встал, отошел к зеркальной стене. Моравский не спеша занял его место, уперся локтями о стол, а кулаками о подбородок, внимательно на меня посмотрел. Лицо его было бледным – так молодая луна выглядывает из-за темного облака.
– Господин Сегежа. Нам известно, для чего вы вечером пятого декабря этого года отправились по адресу улица Садовая, дом двадцать восемь.
Надо же. На этой помойке еще есть адреса.
– Накануне, утром того же дня, вас видели в соборе Святой Екатерины, что на Невском проспекте. Вы разговаривали с отцом Жаном-Батистом, не так ли? Вы католик? Хотели покаяться? Но разве вы грешник? Хм, думаю, что до вчерашнего вечера если и были им, то довольно мелкого пошиба.
Я проглотил эти слова с ангельским выражением лица. Прерывать монолог-провокацию не хотелось.
– Мы допросили священника, разумеется. Он поведал достойную, полную благородства историю о том, как вы бескорыстно предложили свои услуги Церкви,