Что-то у него случилось года за два до смерти, какая-то, очень тёмная и, как я подозреваю, очень грязная история, после которой он так и не смог оправиться.
Мне о произошедшем отец ничего не рассказывал (и никому не рассказывал), но изменился полковник в отставке (косая сажень в плечах, огромные кулачищи и воинствующий атеизм), капитально. Стал в церковь захаживать, молитвы читать и похоже – крестился. Тайно, само собой. Потом тяжело заболел и, на прощание отписав мне квартиру, умер в возрасте семидесяти семи лет. Хорошая цифра, всем бы так!
Я организовал похороны, затем принялся самостоятельно делать в квартире ремонт, поскольку денег на гастарбайтеров, прикидывающихся строителями, у меня не было. Ни тогда, ни сейчас. Провозился с покраской – побелкой и просто – с уборкой всю зиму, перетащил из Питера кое-какие шмотки и осел в этом городе. Убедив себя, что всё это временно.
И сам не заметил, как прошло четыре года.
С тех пор я успел привести в свой новый дом и выгнать двух баб, купил кое-какую мебель, холодильник, телевизор и микроволновку. Потом, ни с того, ни с сего впав в затяжной депрессняк, засрал всё по новой, и собрался уж было валить обратно в Питер, когда на горизонте нарисовалась Ирина свет Анатольевна со своим целлюлитом и зелёными миллионами.
…Разувшись и пройдя в спальню, где стоял огромный траходром с телевизором, я пристроил свёрток с холстами в стенной шкаф, после чего заглянул на кухню – в разумении чего-нибудь пожрать.
В холодильнике, свисая с края верхней полочки, печально раскачивался труп повесившейся мыши. Под ней – два тощеньких таракана. Тоже покончивших жизнь самоубийством.
В том смысле, что еды там не было. Ни еды, ни продуктов.
Вы спросите, а в чём тут разница? Очень просто. Когда у тебя есть женщина, любящая и главное – умеющая готовить, ты ешь еду, а когда пытаешься что-нибудь сварить-потушить-пожарить сам, то продукты. Так сказать – расширенный и слегка модернизированный вариант стандартного «бомж-пакета».
Новослободская готовить не умела, и не любила, поскольку питалась всю жизнь по ресторанам и не собиралась что-либо менять, сам я тупо ленился. И желчно завидовал, самой что ни на есть чёрной завистью, тем своим собратьям по полу, кому повезло найти бабу, умеющую не только варить яйца с пельменями и кипятить воду.
– Суки! – захлопнув холодильник, буркнул я, обращаясь к человечеству в целом и к отсутствующим женщинам – поварихам, в частности. – И денег нет!
Порывшись в карманах джинсов, я выудил оставшуюся после покупки холстов сотню, скатал её в трубочку и воткнул в пластмассовую баночку с зубочистками. Ибо больше она ни на что не годилась. Только на украшения.
«У кого бы занять?» – начал было прикидывать я, когда вдруг во входную