– Бедная твоя бабушка… – вздыхает тетя Марта. – Если бы ты, лоботряс, получал стипендию, ей было бы легче…
– Тетя Марта, сегодня день моего рождения, не отравляй его, ради бога!
– Будь проклят день, когда ты родился, бесстыдник!
– Благодарю! Вам того же желаю! Алаверды, тетя Марта! – говорю я и чокаюсь чайным стаканом с хозяйкой.
– У, шалопай! – Тетя Марта прячет улыбку и незаметно опускает свой сахар в мой стакан.
Зима в Тбилиси холодная. Мне приятно сидеть в комнате тети Марты. После чая она обычно начинает рассказывать разные печальные истории, и всегда в третьем лице, но я знаю, что все это – из ее собственной жизни. Я люблю слушать печальные истории. И тетя Марта любит слушать мою болтовню. Она корчится от смеха, после каждой паузы говорит: «Чтоб ты провалился!» – и вытирает слезы.
Сегодня по поводу дня моего рождения в роли рассказчика выступаю я. Тетя Марта перестает отхлебывать чай и внимательно слушает.
– Ты знаешь моего Илико? – начинаю я.
– Еще бы! Сколько раз ты про этого одноглазого рассказывал.
– Так вот, слушай… Во дворе Илико, у самого плетня, стоит высокая черешня. Дерево это знаменито тем, что к нему привита черешня четырех сортов: шамбала, майская, поздняя и белая. Так что оно плодоносит все лето. Илико гордится своим чудо-деревом и бережет его, как свой единственный глаз. Вряд ли кто осмелится забраться на дерево днем, а по ночам Илико спит на балконе в обнимку с допотопной берданкой, заряженной солью.
Как-то под вечер мы с Илларионом отправились на мельницу. В ожидании очереди время прошло незаметно. Возвращались домой далеко за полночь. Поравнявшись с домом Илико, Илларион остановился.
«Отдохнем немного!» – предложил он и уселся под черешней.
Я не возражал.
Посидели. Выкурили по одной. Я встал.
«Куда ты спешишь?» – сказал Илларион.
«Не сидеть же здесь до утра! Я спать хочу!»
«А черешни не хочешь?»
«Еще бы! А где ее взять?»
«Как это – где? Вот она, над тобой!»
«Ну нет, благодарю тебя! Ты, видно, забыл про берданку!»
«Дурак! Его берданку разорвало третьего дня!»
«Ну и пусть, я все равно не полезу!»
«Значит, на дерево карабкаться мне, а черешню лопать будешь ты?»
«Почему бы и нет!»
«Ах ты, мерзавец! И тебе не стыдно посылать на дерево бедного старика?»
«Не прибедняйся, пожалуйста!»
«Хорошо, черт с тобой, полезем вместе!»
Договорились: я должен был забраться во двор, хорошенько все разведать, влезть на дерево и после этого дать знак Иллариону.
Вокруг все было спокойно. Я ползком добрался до черешни, прислушался, потом осторожно встал, крепко обхватил руками ствол дерева и… прилип к нему! Прилип, как муха! Всем телом! Весь ствол дерева на высоту человеческого роста был обмазан толстым слоем дьявольской смеси, в которой по запаху угадывались тавот, навоз, птичий помет и еще какая-то дрянь… Я с трудом оторвался