Зар тоже понимал, что подобные слова особенно не утешают, а потому подошел к Шену и крепко взял его за плечи.
– Не грусти, дружок, – он пригнулся и коснулся своим лбом головы Шена. – Если мне дали глоток свободы, это не значит, что я забуду о тебе. Тем более накануне твоего первого настоящего выхода.
Да! Первый выход! Если и можно было чем-то утешиться, то именно этим прекрасным событием. Шен-Ри готовился к нему все последние месяцы после встречи с главным распорядителем. Роль Служанки у него, хвала Великой Богине, забрали вместе со скучным серым платьем. Вместо него мастер Ао сшил для Шена прекрасный наряд, украшенный, как и положено, жемчугом и горным хрусталем. Роль Феи Снов, разумеется, не могла принадлежать только одному актеру, тем более – такому юному. Ее исполняли еще два танцора, но они оба были намного старше Шена, и потому их платья не подошли бы ему. Да и не принято в храмовом театре передавать одежду друг другу, если это наряды для главных ролей.
Жемчужное платье было прекрасно. Когда Шен-Ри увидел его в первый раз, он едва не лишился дара речи: ведь это его первый настоящий наряд для сцены! Невзрачное одеяние служанки нельзя назвать даже тенью такого великолепия. Впрочем, и сама роль никак не сопоставима с предыдущей.
Фея Снов, названная сестра Лунной Девы, была одним из самых интересных персонажей во всем танцевальном репертуаре храмового театра. Многие актеры с удивлением косились на слишком юного для такой чести Шена. Но не пытались оспаривать решение Дабу Реа. И змей в ботинки наследнику рода Тэ никто не подкладывал.
Выступление было назначено на первый лунный день шестого месяца. Шен-Ри очень волновался. Каждый раз, когда он думал о выходе на сцену, сердце у него начинало учащенно биться. Движения были отработаны до полной безупречности, все участники представления искренне желали Шену удачи и помогали ему как могли… Но сердце все равно билось.
Шен-Ри понимал, что вместе с первым выходом на сцену в настоящей, «взрослой» роли он перевернет очень важную страницу своей жизни.
Но, к слову о страницах.
За день накануне выступления к Шену прокрался малыш Хекки (который давно уже приобрел нехорошую дерзкую привычку без спросу покидать ту часть храма, что отведена ученикам) и притащил с собой увесистый древний фолиант.
– Шен! Смотри, здесь написано, будто все первые актеры театра Великой Богини были свободными! – Хекки до сих пор очень гордился своим умением читать, но Шену даже в голову не приходило, что ушлый маленький Лисенок догадается стащить книгу из храмовой библиотеки!
– Хекки! Тебя выпорют за это! – воскликнул он, сердито отбирая книгу у мальчика.
В ответ Хекки лишь хитро улыбнулся, показав свежую дырку между жемчужно-белых зубов.
– Не выпорют, я ее тихонечко взял. Никто и не заметил. А потом обратно положу.
– Ну зачем тебе это, глупый? – Шен в недоумении смотрел на младшего друга, силясь понять, что за демоны выкрали душу наивного