– Это подруги Тедди, тетя Мисси. Мисс Уинифред Бейл и мисс Лаура Лун.
Уинифред с Лаурой присели в книксенах, и старушка недовольно проворчала:
– Сразу две? Надо же.
Теодор залился краской, а Уинифред сузила глаза. К ее ужасу, бабуля Мисси тут же скопировала ее выражение. Неужели он не шутил и характером она действительно напоминает сварливую тысячелетнюю старуху? Какой стыд!
– Будь поласковее, тетя Мисси, они все-таки наши гостьи! – ласково укорила Кэтрин старушку и подхватила под локоть Лауру. – Пойдемте, мисс Лун. Вы завариваете просто чудесный чай – не угостите нас чашечкой?
– Гостьи… – проворчала старуха и, зарядив тростью по дверному косяку, зашаркала следом за Кэтрин. – Гостьям не следует топтаться на пороге!
Уинифред посторонилась, пропуская Мэттью, тот, взвалив себе на плечи кофр, зашел в дом. Она хотела последовать за ними, но Теодор вдруг схватил ее за руку.
– Я хочу тебя кое с кем познакомить, – пояснил он, увлекая Уинифред дальше по аллее, за дом.
Гравийная насыпь хрустела под их ногами.
– Неужто с конюхом?
– Ну, с Мэттью ты и так знакома.
– Мэттью? Ваш кучер?
– Кучер, конюх, лакей. Иногда даже удается уговорить его прикинуться дворецким. У нас вообще немного прислуги для такого большого дома.
Едва поспевая за Дарлингом, Уинифред оглянулась на оплетенную шиповником каменную ограду. Она прикинула, не подрабатывает ли Мэттью еще и садовником – из розария не торчало ни единой сухой ветки или отцветшего бутона, самшитовые кусты были выстрижены ровными квадратами, а поверхность пруда чиста. Сад поддерживался в состоянии диковатого буйства зелени, не переходящего границу небрежности или заброшенности.
Обойдя дом, они направились к вытянутой в длину деревянной постройке с двускатной крышей – должно быть, это и была конюшня. Вокруг нее белел низкий деревянный загон.
Теодор выпустил руку Уинифред и, пыхтя, принялся возиться с засовом.
– Я не видел его целую вечность! – выпалил юноша таким тоном, будто она до сих пор не догадалась, что он привел ее посмотреть на лошадь.
Когда засов наконец поддался, Дарлинг распахнул одну из створок и поманил Уинифред внутрь. Она остановилась перед входом в конюшню, не решаясь войти.
В городских стойлах обычно ужасно грязно: на загаженных полах рассыпана солома, пахнет навозом и кислым лошадиным потом, а воду, мутную до серости, животным подносят в ржавых жестяных ведрах. Здесь же было светло и чисто. В высоких деревянных балках играли солнечные лучи и порхали случайно залетевшие голуби, четыре двери денников со скругленными косяками были вычищены, тягуче пахло свежим сеном, опилками и мылом. На дальней стене была развешана конская упряжь: вожжи, седла, подпруги и уздечки.
– Это Барвинок, – гордо представил Теодор единственного жеребца в конюшне.
Молодой гнедой скакун фыркнул и повел головой, но позволил погладить себя, тыкаясь носом