– Да как же ты не понимаешь? Россия же есть! Россия! Ей мы и должны быть верны!
– Что ты, я все понимаю… Все понимаю… А мои в Слуцке где-то… Давно уже писем нет от них… Мать болела в последнее время… Да и отец сдал… Как там старшая сестра с мужем? Младшие сестры на выданье… А я все служу и служу… Может, мне к ним, а Паш?
Павел не ответил. Он налил себе водки и выпил.
– Витька… Я понимаю… Ты не думай. Не каменное же сердце. Семья это святое… Я своих тоже давно не видел. Знаешь что? Может тебе домой надо заехать? Так поезжай, друг мой дорогой… Отдохни… Развейся, а там решишь сам, что лучше для тебя… А кстати, полковник-то Милентин с женой уехали уже в Екатеринодар. Вот, она тебе передала.
Павел протянул ему конверт с письмом. Виктор перевел взгляд на Павла и проронил:
– Я не знал. Не предупредила.
– Там не всё просто было… Видишь ли, он, оказывается, с Деникиным[5] дружен. Ну, и понял, что к чему… А она, думаю, узнала в последний момент.
– Ты, Паш, верный друг и хороший адъютант его высокоблагородия…
– Так что решил, капитан Слуцкий?
– Сколько времени в моем распоряжении?
– На сборы у тебя есть часа три точно. Так что времени полно. А галеты дрянь! Сыростью отдают. На посошок?
Виктор кивнул. Разлили и выпили молча. Павел встал. Он был очень доволен результатом своей миссии.
– Ну, не переживай. Мы еще вернемся в Петроград победителями, в парадной форме и при орденах, когда оркестр будет играть в нашу честь марш! А родителям напиши… И скажи, чтобы не волновались. Я тебя устрою. Будешь жить, как у Христа за пазухой! Или нет, лучше напиши, как у Моисея за пазухой… Им будет понятнее!
И Павел расхохотался.
– Честь имею. Будь готов!
Блинов надел фуражку, застегнул шинель и вышел.
Виктор рассеяно посмотрел на свою комнату и, не будучи уверенным с чего начать, решил нагреть воды и помыться. В чистоте ему всегда думалось лучше. И хотя уже вторую неделю горячей воды не было, привычка не оставляла его. Он поставил ведро на огонь, но тут в дверь постучали. Виктор открыл дверь. Перед ним стояла его соседка, добрая старушка Агафья Ивановна.
– Виктор Семенович, извините тысячу раз, что я Вас отвлекаю. Но тут такое дело. Вам письмо. Утром приходил почтальон. Звонил, звонил, стучал… Но Вас не было. Я и расписалась за Вас. Так что не серчайте на меня. Подумала, а вдруг что-то важное.
Слуцкий поблагодарил старушку и взял письмо из её рук. Закрыв дверь, он посмотрел на адрес отправителя. Письмо было от матери. Виктор сел на табурет в кухне и принялся читать долгожданное письмо. Аккуратный материнский почерк грел душу. Мать всегда писала Виктору на идишe. По-русски она умела только говорить, но не писать.
«Дорогой мой сыночек!
Как ты там? Совсем я истосковалась по тебе. Уже скоро год, как мы не виделись. Время летит так быстро, как пролетающие мимо нас поезда. Как твоя служба? Хватает ли тебе денег? Как ты кушаешь? Следишь ли за собой? Одевайся тепло, прошу тебя. Какие наступают сейчас