Кстати, похвастаюсь! Ты еще этого не знаешь! Я стал кавалером ордена Боевого креста (Croix de guerre), а это высшая награда легиона! Поэтому с тебя поздравление! После тяжёлого ранения в ходе битвы на Сомме и лечения – я был демобилизован и вернулся в Париж, к жене.
Сейчас я думаю о возвращении на Родину, в новую, революционную Россию! Как давно я уже не был дома, в Малороссии… Сколько лет не видел отца и мамы, сестер и братьев! Все-таки Франция – это не моя земля, не мое место… А сейчас смотри, какие великие события потрясли Российскую империю! Февральская революция! Свободы! Какие великие перспективы открываются для всех людей, и в особенности для нас, евреев! Мы наконец-то можем вырваться из клетки притеснений, пересечь черту оседлости, дискриминации и погромов!
Ярмо царизма сброшено навсегда, и я чувствую, что возврата назад уже не будет никогда! Народ, вкусивший свободу, никогда не вернется добровольно в клетку! Надеюсь и хочу верить, что ты тоже изменил свои устаревшие взгляды и осознал, что стране нужен другой вектор развития!
И хотя у нас с тобой всегда были разные, а зачастую и противоположные взгляды на политику, я думаю, ты не сможешь не признать всех плюсов, которые с собой принесла революция!
Я планирую ехать к отцу, в Балту. Думаю, что я приеду туда не раньше конца осени. Приезжай и ты туда. Надеюсь, что скоро мы уже увидимся, дорогой мой кузен! Напиши мне, пожалуйста, как тебя найти и куда тебе писать письма. Обнимаю тебя дорогой мой!
Твой брат Шолом».
Виктор сложил письмо и вложил его в конверт. Он печально улыбнулся и сказал:
– Мой дорогой брат, ты так и остался революционным мечтателем, требующим от меня нарушения присяги…
Виктор подошел к тумбочке, открыл ящик и положил письмо назад.
– Кукуешь, Витька? – раздался звонкий голос капитана Блинова.
Виктор поднял глаза и увидел веселое круглое лицо своего друга. Крепкий, коренастый сибиряк вошел в комнату и, сняв фуражку, сел на кровать.
– На улице льет, как из ведра! А ты тут один, скучаешь? Эх, выпить бы! У тебя есть что-нибудь?
– Коньяку хочешь, Паш?
– Спрашиваешь!
И Блинов присвистнул, увидев дорогую бутылку французского коньяка.
– Живут же некоторые! Умеешь жить, Витя! И мадам у тебя что надо, и коньяк всегда водится! Где бокалы?
– Бокалы я принесу, Паша, а вот мадам её всё-таки не надо называть. Я же тебя не раз просил об этом.
– Ладно, ладно! Не буду! Неси уже, романтик! А то муторно на душе как-то… День ото дня ситуация все хуже. Уже тошнит от всего этого бардака! Все хуже и хуже дела наши! Развал на фронте, Витя! Развал в душах! Развал во всем! Что же со страной происходит, что? Все гибнет, Витя! Все! Нужна сильная рука! Не может народ наш без сильного хозяина! Давай, родной, не мешкай! Наливай!
Виктор откупорил бутылку и разлил коньяк по пузатым бокалам.
– Дай тебе Бог, Витя! Да и мне с тобой вместе! Куда катимся, не знаю! Но, чувствую, что ненадолго меня здесь хватит. Не могу