– Почему? Сможете, – ответил проводник. – Барабанные сообщения могут быть и очень сложными, и содержать сообщение о чьей-то болезни. Только без вашей подписи…
– Это как же?
– Ну, вместо вашего имени «мистер Легг» будет стоять что-то вроде прозвища: «красный человек» или «человек с зелёными глазами» – что-то понятное для африканцев, им знакомое.
– Или «человек с волшебной трубкой», – вставил сквайр, хитро улыбаясь.
– Такое сообщение услышат на пять миль в округе… Главное, чтобы барабанщик не ошибся, – продолжал дон Родригу. – За ошибку барабанщику отрезают ухо…
У костра поднялся гомон – матросы стали громко делиться мнением друг с другом.
– А как на барабанах будет звучать слово «шхуна»? – спросил капитан, улыбаясь.
Проводник что-то спросил у сына.
– Жуан говорит: «Большая, большая лодка», – ответил дон Родригу и тоже улыбнулся.
– А Лондон? – спросил доктор.
– Ну, это и я знаю, – смеясь, ответил проводник. – «Большая деревня белого человека за большой водой»… Я думаю, что «Лиссабон» будет звучать так же…
– Как же они это делают? – спросил мистер Трелони, задумчиво потирая свой шрам на щеке.
– Насколько я что-то понимаю, это такой музыкальный язык, – ответил проводник. – Обычные фразы превращаются в музыкальные такты. Секрет – в самих африканских языках: во всех словах каждый слог имеет основной тон – или высокий, или низкий. Изменяется тон – изменяется смысл слова. Искусный барабанщик передаёт сообщения, воспроизводя «мелодию» слов устной речи… Но барабаны не могут выразить идеи и имена, с которыми туземцы не знакомы.
Капитан прикрыл глаза руками и так слушал дона Родригу некоторое время. Потом он отвернулся от костра, открыл глаза и посмотрел вдаль. Луны и звёзд сегодня не было, и саванна показалась ему будто залитой смолой. Треск цикад безуспешно пытался заглушить другие напевы саванны, незнакомые и потому пугающие. И тут раздался отзвук далёкого грома. У костра все смолкли.
– А не пойти ли нам по палаткам? – осторожно предложил дон Родригу. – Поспать перед дождём…
– Да, пойдёмте спать, – ответил капитан устало и, прикрывшись рукой, зевнул.
Он поднялся и скоро уже назначал вахтенных на эту ночь.
А чем нам может помешать дождь, подумал мистер Трелони, но спорить не стал и первым пошёл в свою палатку. За ним потянулись доктор Легг и остальные. Скоро лагерь затих.
Шквалистый ветер налетел ближе к утру. Он рвал и трепал палатки так, что все сразу проснулись, сели и стали с ужасом думать, что этот ветер вполне может унести палатки вместе с ними. Капитан зажёг фонарь и выскочил наружу.
Костёр погас, вахтенный матрос безуспешно пытался закрепить палатку, в которой были припасы отряда – яростный ветер рвал её у него из рук. Платон, выскочивший