– Да, безусловно, Лиза старается… – как болванчик, ритмично кивал преподаватель. – Сегодня вот конструкцию разбирали, все получилось вроде… Надо учить, конечно, без этого никак, – выдохнул Федор, обрадовавшись, что смог донести до Льва Сергеевича мысль о необходимости кропотливой домашней работы и при этом не лопнул от страшного напряжения. Лев Сергеевич тоже выдохнул, соорудив по пути пару дымных колец.
– Это понятно все. Заниматься надо. Только время где брать?
Федор еще раз огляделся и увидел, что времени в городе неиссякаемые источники. Время отсюда можно было экспортировать в столицы вагонами и танкерами, лишь бы только оно побыстрее утекло, и город приблизился к настоящему.
– С утра работа: иногда в пять утра подрываемся и гоним на вызов, – продолжал Лев Сергеевич. – Вечером хоть подохнуть, а еще покачаться сходить надо, за продуктами заехать да приготовить что-нибудь, чтобы не сдохнуть тут с голоду.
Федор встретился с ним взглядом и быстро выкинул его в сторону, но Лев Сергеевич уже успел схватить немой вопрос, прищурился, затянулся и поведал:
– Мамка наша на Кубе сидит. С доном Педро.
Рассказ на этом закончился. Теперь Лев Сергеевич сам отвернулся и пробуравил второе отверстие на тротуаре, после чего спросил Федора, есть ли у него жена или, может быть, подруга, заставив того выполнить очередное дыхательное упражнение и на ходу разобраться в ситуации, которую он до этого предпочитал оставлять на пороге викиной квартиры.
Вика к тому моменту сдвинула время занятий, и перед Федором открылись все комнаты ее квартиры. В обеих комнатах они пробовали учить язык, но получалось с каждым разом все хуже: начинали урок со спряжения неправильных глаголов, а потом доходили до querer12 и внезапно оказывались без ничего прямо друг у друга в объятиях. Вика царапала его и впивалась, кричала и расшатывала мебель – преподаватель старался быть осторожнее в силу понятных обстоятельств. При этом викиного мужа Федор боялся совсем немного: он был уверен, что женщина, организовавшая измену, все предусмотрела, поэтому ни разу не задавал ей лишних вопросов, а просто вставал с кровати или с пола по истечении полутора часов, спокойно застегивался и желал ей buenas noches13. Но так повторялось уже недели три-четыре-пять, и Федора капельку подмывало прояснить происходящее – он хотел совершенно сдружиться с собственной совестью и, наверное, помочь Вике, раз уж жизнь ее с мужем была слишком горькой и безрадостной.
Лев Сергеевич сказал, что если девушка хорошая, то почему бы с ней и не этого того, даром что она ученица или, как теперь называл ее сам Федор, клиентка. Федор охотно согласился и покинул философа с улыбкой на лице, которая, правда, оказалась