Трепет. Илья Игоревич Наумов

остаться одиноким пожизненно. Уроки должны были стать непринужденнее, но в животе все также вибрировало, а Вика то ли нарочно, то ли специально сокращала дистанцию, и одним прохладным, но еще не отапливаемым вечером встретила учителя в желтой футболке с короткими рукавами – руки засыпало мурашками, однако Федор и без этого понял, что Вика озябла. На том занятии Федор напутал больше обычного, а уже по дороге домой обеспокоенно соображал, как бы потактичнее сообщить Вике, что в ее записи прокрались некоторые досадные ошибки. Она учила абсолютно все, поэтому оставить без внимания плоды своего безумства Федор не мог, как не мог и совладать с собой, когда их колени, а в какой-то момент и запястья – у него левое, у нее правое – традиционно случайно соприкасались и уже не мгновенно, а лишь через ощутимую паузу размыкались, как раз за секунду до того как сердце Федора выломало бы грудную клетку и заляпало всякой сукровицей аккуратную тетрадь ученицы.

      Однажды, пока она читала текст, Федор ничего не слушал и не исправлял, а только думал под белый шум, исходивший из опустевшего разума: стоит ли рискнуть и положить свою ладонь поверх ее ладони, снова слегка прислонившейся мизинцем к его мизинцу. На самом деле, это было не однажды, и Федор обалдевал со своих пискляво-мальчишеских воздыханий, но ему нравились именно эти ощущения, поэтому он практически не собирался переходить сами собой сложившиеся границы. А потом все-таки взял ее за руку. Вика, не прекращая делать упражнение, высвободила ладонь и как-то отодвинулась целиком от Федора – теперь Федор запланировал пожизненно кручиниться, но через пару занятий испанисты снова трогали друг друга руками и ногами, а еще Федор взял привычку практически приклеивать свою ощетинившуюся щеку к гладкой намакияженной щеке ученицы, чтобы лучше рассмотреть, что она там пишет или читает. На это Вика никак не реагировала – преподавателю должно быть виднее.

      Рядом с Викой Федора лихорадило, и он не хотел выздоравливать – его притягивало к ней, однако он точно знал, что ничего не будет и раз двадцать-тридцать повторял это себе, пока ехал в лифте после каждого очередного сеанса теплообмена. Рядом с Викой Федора лихорадило, он терял ощущение времени и пространства, говорил «quiero⁶» вместо «me gusta⁷», а еще не успел отскочить на приемлемую (в первую очередь, для него самого) дистанцию, когда на кухню внезапно вошел человек, из которого Вика, похоже, и высосала все яркое и жаркое, что слепило и плавило Федора на самых тяжелых уроках в карьере. Вика сказала, что это ее муж, которого зовут Леша, а Леше сказала имя и отчество Федора, после чего мужчины пожали друг другу руки, причем без особенной неприязни. Леша вынул из холодильника бутылку Велкопоповецкого и вернулся туда, где его вообще-то никогда раньше не было. Остаток занятия Федор провалил, и был готов к тому, что Вика в гневе откажется от его услуг, и даже какой-то маленькой не пропитанной флюидами частью своего мозга надеялся на такой исход, но Виктория только улыбалась и договаривалась о следующем уроке, на котором Федор намеревался пройти сравнительную