М. Фуко исследует практику отношения к сумасшедшим в исторически-временном интервале, сначала с вынесением социального, а затем уже и медицинского диагноза душевнобольным людям. Вплоть до VIII в. умалишенность воспринималось обществом как социальная опасность, потому использовались практики изоляции: людей с помешательством сажали в тюрьмы или помещали в госпитали, где приковывали цепями к стенам камер или кроватям. Данные меры, по мнению М. Фуко, не носили карательного характера, но призваны поставить жесткие физические границы безумцу, впавшему в бешенство и ярость.89 Начиная с конца VIII века в мире появились психиатрические лечебницы, где к таким людям стали относится с большим пониманием, пришло осознание того, что они больны. Таким образом, М. Фуко приходит к выводу о том, что с изменением понимания сути проблемы безумия, изменяются и практики отношения к ним.
Р. Декарт сводит безумие к безмолвию. Безраздельное воцарение разума, считает Р. Декарт, сопровождалось полным разрывом отношений с неразумностью, безумец стал социально опасным типом.
Ф. Паркин в 1979 г. определяет исключение как попытку одной группы сохранить и защитить свою привилегированную позицию за счет какой-то группы через ее подчинение. Ответная реакция на действия по исключению называется узурпацией, подразумевающей использование власти в отношении вышестоящих групп. Исключение и узурпация – две основные формы коллективного способа действия одной группы против других претендентов на ресурсы и вознаграждения, называемое социальным ограждением.90
И. Гоффман разделяет стигму физического дефекта, предварительных записей (приписывание черт характера на основании информации о прошлом человека: например, слабая воля, доминирование, бесчестность) и племени (по принадлежности к расе, стране, религии). Атрибуты, приписываемые телу и поэтому приобретаемые в действительности, делают его, во-первых, другим и, во-вторых, менее желательным. Таким образом, происходит редуцирование человека, представление его недочеловеком.
Как показывают исследования отечественных ученых, не только инвалиду, но и всей его семье приписываются определенные конвенциональные атрибуты, что указывает на действие стигмы рода (стигма племени у И. Гоффмана). Нетипичность, ненормальность, инаковость предстают как подвижные социально-исторические условности, которые становятся объективным фактом с помощью определенных практик, воспроизводя тем самым и свою противоположность: общество типичных, нормальных, тождественных.
Исторически исключение инаковых было сопряжено с возведением физических барьеров между ними и «нормальными». Со временем клеймение стигмой по живому телу, как когда-то в древней Греции, сменяется на социальную стигматизацию: стигма начинает означать