Батько Карпо, увидев важного гостя, вскинул руки и, обхватив голову, запричитал:
– Господин Курлюк! Господин Гаврила! Шо воны, бисовы диты, наробыли?
Курлюк длинно поглядел на цыгана, взял его за ухо, вывернул с силой.
– Я тебе запретил появляться в моем городе. Придется наказать.
Батько Карпо приседал, пританцовывал вокруг Гаврилы и свирепо зыркал на Иванчика и Зинаиду.
– Геть! Шоб мои очи не бачили! Господин Курлюк, господин Гаврила! Уважьте цыгана Карпо, милости просимо, покушать-попить…
– Спасибо, добрый человек, – с излишней любезностью поклонился Курлюк. – Пойдем потолкуем.
Через некоторое время Курлюк вышел из беседки под руку с Зинаидой, а сияющий, мокрый от пота батько Карпо подпрыгивал перед ними, отчаянно жестикулируя.
– Ай, какая голова, господин Курлюк! Как гарнесенько все обдумал! Мабудь, блысне нашей Зинаидочке счастье.
Карпо хлюпнул носом и бережно вытер слезу.
– Ты ж моя, доню, я ж тебе кохал. Та на счастье выкохал. Сколько ни есть гарных девчат, а ты теперь самая гарная и самая счастливая. Споминай батьку Карпо на добром слове. Мы зараз едем в Краснодар, господин Курлюк, навидывайтесь, будемо радесеньки…
Из дома выскочил Иванчик и завопил от ярости и страха:
– Батько! Не отдавай Зинку чужому дядьке!
Карпо погрозил кулаком и сделал страшные глаза. Хлопчик храбро стал поперек дороги.
– Ты не батько, ты бандюк! Отдайте Зинку. Я жениться буду, она моя жинка! Моя!
Иванчик схватил Зинаиду за рукав и, упираясь, тащил к себе. Батько Карпо крепко стукнул Ивана кулаком по затылку, бешено затопал ногами:
– Геть, дурко! Кнутом запорю!
Иванчик молотил Курлюка кулаками, пинал ботинками по лодыжкам, выл:
– Заре-е-жу!!!
Отец отшвырнул его, как кутенка.
– На цепь посажу! Геть, бисова дитына! Спасибо, господин Курлюк…
Машина с Курлюком и Зинаидой скрылась за поворотом.
Батько Карпо, чернее тучи, прикрыл калитку и плюнул через ворота:
– Черт! Сатана! Бандюк!
И воинственно боднул головой.
Дома Гаврила с отеческой неуклюжестью суетился вокруг Зинаиды. Заказал обед, сам приготовил ванну, достал полотенце, халат, шлепанцы и рассеянно почесывал в затылке – что бы еще? – Налил соку и, удивляя Зинаиду, приволок со двора большой букет роз, сунул в ведро и поставил на столик перед ванной.
– Вот! – сказал он торжественно. – Чтобы пахло тут… По случаю твоего освобождения.
Гаврила, к своему удивлению, волновался, ощущал хвастливую радость оттого, что нашел девчонку, помог и еще поможет ей, порадует Татьяну Веревкину. И еще – что-то давнее, почти забытое шевельнулось в его душе… Зинаида удивила его яростной отвагой на рынке. Ее глаза, сверкавшие от страха, мольбы, решимости, и заячий детский крик. И руки, отчаянно колотившие палкой обидчиков. «Ай да Зинка!» – восхищался Гаврила.
Вспомилось, как в детстве его поймали в чужом саду.