Гаврила не отрывал глаз от Зинаиды. А она, все чаще и чаще пристукивая голыми пятками, плыла к нему ближе, ближе. Нырнула за его спину и пошла кружить.
– Очи черныя-я, очи жгучия-я…
Юбка веером разлеталась по комнате, пятки отстукивали перепелиную дробь. Курлюк невольно притоптывал и хлопал в ладоши.
– И – и – их! – тоненько пискнула Зинаида и, выгнув спину, упала на колено. Засмеялась смущенно.
– Господин Курлюк, позолоти ручку!
Гаврила с готовностью порылся в карманах, похлопал по нагрудному и опешил, рассмеялся.
– Ай да цыганка!
Зинаида повизгивала от удовольствия и, разгоряченная спектаклем, торжественно извлекла из складок юбки бумажник, бросила перед Курлюком.
– Я все теперь умею, спасибо цыганам, – хвалилась Зинаида. – И нигде не пропаду.
– Что же ты еще умеешь?
– Когда захочу – денег всегда заработаю, хоть сто рублей. Знаю, где дешевле купить, а дороже продать. И танцевать могу, и гадать, только с наркотой больше не буду связываться, запросто можно в тюрьму попасть. Цыгане, конечно, всегда своих выручают, откупаются, но я теперь ни за какие деньги этим торговать не буду, и курьером не буду…
Видя, что Курлюк не все улавливает, пояснила:
– Ты думаешь, спровадил Карпо, и лавочка закрыта? У тебя под носом сто человек травкой торгуют, и ты сроду их не поймаешь. Батько Карпо сидит в Краснодаре и курьеров рассылает, – везде у него свои точки. Я много поездила по всей России. За это и убить могут. Но я никому не скажу про цыганские дела, даже тебе. И не спрашивай.
– А сколько тебе платил цыган?
– Много! – Зинаида замялась, оберегая свою тайну. – Я теперь богатая, мамке подарков накуплю. А батько Карпо нежадный, бывало и по сто рублей за день давал…
Слушал Курлюк Зинаиду, смотрел на нее и дивился. Подросток, ребенок, а сколько в ней жизненной силы, здравого смысла, практической сметки, хитрости, юмора, веселости. Невольно сравнивал со своей дочерью Ритой, студенткой юрфака. Студентка – это сильно сказано, гулящая без припору девчонка. Пиво и сигареты. Сигареты и шампанское. Тусовки и пикники. Головная боль и таблетки. И очередной друг в доме, по-хозяйски расхаживающий по двору в трусах. Друг приценивающе рассматривает машины в гараже, хлопает по капоту, поддразнивает шофера: «Классный джипяра!» Мельтешит, мозолит глаза, пока разъяренный Гаврила не вышвырнет его вместе с дочкой. Та – к матери, истерика и апатия на неделю-другую. Ноет, жалуется: «Никакого, блин, понятия у папашки. Климакс однозначно. Что я такого делаю? Пиво пьют и курят все нормальные девчонки и пацаны. Я же не колюсь,