– Неправда, – он улыбнулся ей уголками губ. – Просто те, кто несправедливо задевал меня прежде, не преминут задеть и сейчас. Таков наш народ. Я бы простил, если бы кому-то действительно хотелось получить моё прощение.
Девушка горько вздохнула и покачала головой.
– Гринор, может, и не желал твоего прощения, но это не повод убивать его…
– Значит, его имя Гринор? – притворно удивился Лайгон. – А я никак не мог вспомнить, когда разговаривал с отцом…
– Ты считаешь, что поступил правильно? – перебила его сестра.
– Да, – уверенно ответил он.
Лаивсена с тревогой смотрела на него. Она была единственной, кто знал о нём всё плохое, но продолжал любить и ценить. Он тоже хорошо относился к ней, и потому её печально-тревожный взгляд был просто невыносимым. Она спросила чуть дрогнувшим голосом:
– А если тебя… казнят за это?
– Не бойся, не казнят, – он почти ласково посмотрел на неё. – Изгонят или посадят в темницу, но точно не казнят… – он говорил об этом спокойно, будто это не касалось его напрямую, а потом усмехнулся: – Не смотри на меня так, словно видишь впервые. Я не такой любящий и справедливый брат, как Феронд.
– И всё-таки ты такой же мой брат, как и он… – тихо сказала девушка.
«Не такой же…» – подумалось Лайгону, но вслух он ничего не ответил, отвернувшись от Лаивсены, чтобы она не заметила, как глаза его загорелись ненавистью.
***
Лайгону повезло. Совет принял решение об изгнании, и Элара настояла на том, чтобы местом, где он должен будет жить, стал мир, населённый людьми. Она верила, что, пожив среди них, Лайгон сможет всё-таки принять себя таким, какой он есть, и не станет ненавидеть свою человеческую часть сущности. Она не могла поверить в то, что на самом деле Лайгон ненавидит валинкарцев, а точнее, своего брата, а до людей ему и дела нет. Они – лишь отличный повод покинуть Валинкар, только и всего.
Мэггон тоже не был против такого изгнания, втайне надеясь, что хоть там его сын обретёт дом и тогда сможет простить своему отцу то, что он привёл его в мир валинкарцев, который не смог полюбиться Лайгону. Также это было очень выгодно дипломатически: за пару десятилетий изгнания страсти могли поулечься и валинкарцы смогли бы снова принять своего оступившегося сородича.
Одно плохо – затея Лайгона удалась. Но дипломатия перевешивала, и Владыка сдался.
Принятое решение безотлагательно было притворено в жизнь. Без прощаний, напутствий и прочего пафоса маг был отправлен на выбранную Мэггоном планету, не очень далеко находившуюся от Валинкара, на которой Владыка прежде бывал и потому был уверен, что люди там есть, причём такие, которые смогут противостоять Лайгону в случае чего. Впрочем, в случае чего он и сам мог бы вмешаться, самолично нарушив свой запрет на посещения других миров. Но Мэггон надеялся,