Я вспомнила странное замечание мистера Стенхоупа о том, что в Афганистане его звали Коброй, и его дразнящий намек на близкое знакомство с обычаями того дикого края, в том числе и связанными с отношениями местных мужчин и женщин. На самом деле мне вовсе не хотелось слушать его рассказ, поскольку я опасалась, что он затмит воспоминание о трепетном восторге юной девушки. Такие мгновения были достаточно редки в моей жизни, поэтому я не желала терять даже одно – особенно из-за человека, который его и вызвал десять лет назад.
Ирен устроила нашего гостя в обитом гобеленом бержере, мягком французском кресле, укутав колени – как и следовало ожидать – пледом афганской шерсти. Я связала его во время многочисленных домашних концертов Ирен, когда ей частенько аккомпанировали острые как бритва контрапункты попугая Казановы.
Годфри сунул в худую смуглую руку мистера Стенхоупа бокал самого лучшего французского бренди. Ирен уселась рядом, окутанная своим любимым аксессуаром для прослушивания невероятных историй – вуалью из сигаретного дыма. Мистер Стенхоуп принял от Годфри еще один мерзкий предмет цилиндрической формы со слабой улыбкой удовольствия:
– Египетские. – Он кивнул Ирен: – Превосходный вкус для американки, мадам.
– У меня и правда превосходный вкус, мистер Стенхоуп, о чем можно судить по моим помощникам.
Мистер Стенхоуп посмотрел по очереди на Годфри и на меня, потом усмехнулся:
– Прошу вас, зовите меня Стен. Я слишком долго находился среди чужих людей, которые произносили мое имя только с тем, чтобы отвлечь меня и воткнуть кинжал под ребра.
– Стен? – повторила я с неудовольствием. Столь тривиальное имя годится скорее слесарю, чем джентльмену или солдату. Признаюсь, что за прошедшие годы сочетание «Эмерсон Стенхоуп» запечатлелось в памяти и в воображении как гораздо более благозвучное.
– Армейское прозвище, – грубовато пояснил он. – Короткое и славное, и напоминает о днях, давно потерянных для меня.
Я опустила взгляд, не в силах спорить с глубокими эмоциями, отражавшимися на его лице.
– История, которую вы собираетесь нам поведать, началась в армии, – подсказала Ирен с вдумчивым видом. Она была как никогда нетерпелива и желала перейти к сути дела.
– Верно. Как и большинство историй о смерти и предательстве и о проклятой беспечности. Подробности авантюры нашей страны в Афганистане с тысяча восемьсот семьдесят восьмого по восемьдесят первый уже стерлись в общественном сознании и для этого были веские причины. Большая игра России и Британии на просторах бесплодных афганских степей не принесла Англии победы.
– Вы имеете