– Итак, вы отказались возвращаться в Англию и вести жизнь, которая уготована вам по рождению, потому что лейтенант Маклейн не мог это сделать, а вы чувствовали себя ответственным за его гибель. – Ирен говорила бесстрастно, как доктор.
Мистер Стенхоуп взял стакан обеими бронзовыми руками; ароматная жидкость плескаласть из стороны в сторону, как медное море.
– Не так все просто. У меня были основания полагать, что моя жизнь тоже находится под угрозой. Поэтому я предпочел ее сохранить. Потерявшись в Афганистане.
– Где вы были вне опасности, пока…
– Пока не вернулся в Европу, – признал он.
Ирен наклонилась вперед, опустив руки на подлокотники кресла:
– Почему, мистер Стенхоуп? Почему вы вернулись? И почему сейчас?
Он тяжело вздохнул:
– Я узнал пару вещей. Теперь я полагаю, что врач, который помогал мне на поле битвы во время отступления из Майванда, тоже выжил. Думаю, он может быть в опасности. Я не позволю еще одному человеку погибнуть по моей вине!
– Но как вы его найдете? – В негромком голосе Ирен зазвенел металл. Она использовала такой тон, желая подстегнуть собеседника или заманить его в ловушку, но даже в этом случае умудрялась наполнить реплику всей эмоциональной мощью глубокого конральто. – Ага. Значит, все не столь безнадежно, как вы заставили нас думать. У вас есть зацепка. У вас есть… его имя!
От ее слов он подскочил, словно от удара кнута:
– Что значит одно имя в мире, где так много людей?
– Ниточка, мистер Стенхоуп. А из одной нити можно соткать целое полотно. Назовите мне имя.
– Вам оно ничего не скажет! Имя обычное, каких тысячи. Вам незачем знать.
– Мы можем найти вашего доктора, если с вами что-то случится.
– Как вы его узнаете?
– А как его узнаете вы сквозь пыль сражения и через столько лет, прошедших после вашей встречи?
– Уговаривать бесполезно, мадам. Я уже жалею, что раскрыл вам даже свое имя.
– Разве вы не видите? Когда вы знали тайну и почти никому ее не доверили, это, вероятно, привело к трагедии с Маклейном! Секреты хороши для заговорщиков, а не для тех, кто говорит правду.
– Но это несчастное имя ничего для вас не значит! Все это для вас ничего не значит. Однако вы неумолимы, мадам. Черт подери, вы хуже афганцев!
– Право кричать на мою жену, – спокойно заметил Годфри, – я оставляю за собой.
Мистер Стенхоуп сразу замолчал, затем, утомленный, погрузился в кресло, спросив:
– И вы когда-нибудь это делаете?
Годфри улыбнулся:
– Нет.
– Я вижу почему. Она… не из тех, кому отказывают.
– Верно, – согласился