Бессмысленный паллиатив.
Жалко ломать.
– Ещё одним слоем пройдусь, – говорит дед.
– Давай, – говорю.
Сам держу ветку.
Отпускаю – держится.
Я не помню, чтобы я когда-то
не думал о мечте так долго и подробно, как сейчас.
У меня нет желания брать в руки телефон.
А вдруг звонят с «Мосфильма»?
Нет, там теперь нет актёрской базы, всё закрылось.
А вдруг это Михалков-Бондарчук-Бекмамбетов?
Перезвонят.
– Дениска, у тебя сотовый, – кричит дед из дома. Кассета «Дениска, 27 лет».
Запись идёт.
Беру трубку.
Бабуля:
– Деня, купите слойки с яблоком и хачапури
в «Лавашной».
– Хорошо, бабуль.
Обратно в город мы едем час пятнадцать (пробки).
Я, дед и Люба Успенская
три слойки с яблоком
хачапури (было два, одно съели в дороге)
Жаль, что в «Лансере» нет окошка на крыше
Жаль, что самолёт в 6:50 утра
Как я был Петром Первым
Пётр Первый пёрнул первый. Не лучшее начало для текста, соглашусь с вами. Можно давать занавес. Эта первая фраза сразу выдаёт во мне человека недалёкого, не обременённого интеллектом. Но прошу, не спешите делать выводы. Эта первая фраза дорога для меня. Как первое бранное слово, услышанное в детстве во дворе, которое потом с гордостью повторяешь в домашней обстановке, не задумываясь о смысле сказанного. Потом получаешь за это дело по губам от кого-то из домашних. У меня такого человека, кто дал бы мне по губам, не было. Меня очень любили и постоянно прощали. Любовь – это прощение. Прощение – это очень хорошо. Первой фразе про Петра Первого меня научила мама. Это такая считалочка родом из далёкого маминого детства, поэтому с неё можно начинать текст. Даже нужно.
Это было ещё одно безденежное лето. Промежуток между старым и новым театральными сезонами. Простите, что забыл вам сказать, что я актёр. О, не спрашивайте меня, в каком театре можно увидеть спектакли с моим участием или же в каком фильме можно меня посмотреть. Да вы и не спрашиваете. И правильно делаете. Потому что хорошие, стоящие спектакли, в которых я играл, давно сошли со сцены, а фильмы с моим участием ещё не снимались, да и вряд ли. Не хочу прогнозировать, тем более плохое. Этот текст не о моих театральных и киношных работах, хотя об этом можно говорить долго и подробно. Даже нужно. Но здесь речь пойдёт о конкретном лете. И в нём не было ни театра, ни кино, ни денег.
Я с шести лет знал, что Пётр Первый был женат на Екатерине Первой. Первые – это была такая фамилия в моём понимании, одна на двоих, как у нормальных супругов, живущих в уральской полосе. И вообще, они не были для меня какими-то важными людьми в истории нашего государства. Они были двухэтажными коробками конфет в форме трапеции. Не помню, как называется эта фигура. Похожая из гипса стояла на полке в школьном кабинете математики. Пётр был красной коробкой, отделанной картонной яшмой, а Екатерина – зелёной, под малахит. Найти коробку конфет «Пётр» было нелёгким делом. Я видел её два раза в жизни, первый – вживую (кто-то подарил семье), второй – на баннере городской кондитерской фабрики «Конфи». А вот «Екатерина»