Воздух затрещал от нового скрипучего ржача.
Держи свой дискриминант в штанах, собака, или, клянусь, я раздеру тебя пополам.
…Гатауллин сейчас где-то за кулисами коснётся спины под чёрным атласом. Проведёт пальцами по её шее. Потянется губами к полуоткрытым…
Внутренности скрутило в горящий узел.
Закинув руку на плечо Марины, Свят обхватил губами её нижнюю губу.
Как будто это могло помочь.
Губы под вишнёвой помадой были липкими и горькими на вкус.
– Хочешь домой, упырёныш? – как сыночку пропела она после поцелуя. – Давай дождёмся танцев? Ещё несколько номеров посмотрим. А потом потанцуем и поедем.
В ушах шумело.
Конферансье исчез за кулисами, и сцену заполнили барабанщики с крыльями и хвостами.
Сегодня ночь святых, а не ночь сомнительных мутантов, вашу мать.
Эти мысли ужасали; мысли о пальцах Гатауллина на чёрном корсете.
Какого чёрта они так ужасали?.. Кто она тебе, кто?!
Потанцуем и поедем, да, Марина. Побыстрее.
Ты поскачешь на мне, а я попытаюсь вырезать из головы её взгляд.
Что-то же должно помочь. Что-то должно.
* * *
Как же он смотрел… Как смотрел.
А сразу потом целовал свою тыквенную диадему.
Пусть линзы всё же будут прокляты.
Едва увидев, она мгновенно вспомнила её; эта обложко-журнальная девица поселилась в общаге лишь в этом году.
К чёрту их. Главное, что ты справилась.
Справилась. Невероятно.
Ты справилась.
Спела в десять раз лучше, чем на любой из репетиций.
Теперь бы ещё вытащить мокрую ладонь из смертельной хватки Рустама.
Отгрохотали уже все номера, а он всё втискивал её в жёсткий стул рядом со своим, изредка отпуская сальные шутки в адрес магистрантов.
Танец магистрантов закрывал шоу-программу и открывал тематическую дискотеку.
Останутся они танцевать?
Было непонятно, чего хочется сильнее.
Рустам хозяйским жестом обнял её за талию и привлёк к себе.
– Сейчас будут танцы, так? – его хриплый голос был чересчур безальтернативным.
Послушай, Гатауллин. Ты пригодился, не спорю.
Упырю было полезно посмотреть на этот букет.
Но сними уже с меня хомут, реинкарнация Шавеля.
Неужели он не видел, что она только и делает, что бегает от него?..
В Рустаме явственно ощущался агрессивный манипулятор и буйный псих, неспособный замечать чувства других.
Что бы он ни старался демонстрировать вместо.
– Да, будут, – сухо отозвалась Вера, поворачиваясь к смуглому хитрому лицу. – После номера магистрантов можно танцевать.
Он вроде бы смотрел открыто, но его улыбка была слишком хищной.
Посмотрел бы Шавель, чем ты тут занимаешься.
…Собрав богатый урожай оваций, магистранты потянулись за кулисы, и зал заполнили