– Ты действительно потрясающий любовник, – сказала графиня, с бокалом фланируя по гостиной. – И pénis у тебя что надо. Well, может быть чуть-чуть длинноват. И эрекция, как у отрока.
– Ох, сударыня, сейчас я растаю от ваших дифирамбов, – отозвался князь несколько иронически и серьёзно добавил: – Ты тоже весьма хороша, душа моя.
Раздался стук в дверь. Вошла юная горничная с серебряным подносом, на котором стояла глубокая фарфоровая тарелка с крупной клубникой и блюдце со взбитыми сливками. Вид голых господ отнюдь не смутил её: она неоднократно принимала самое деятельное участие в divertissement de groupe11 хозяйки. Маша лишь заинтересованно, но деликатно покосилась на выдающийся безволосый 6вершковый барский уд, маленьким сытым удавом солидно возлежащий на малиновой ткани дивана. Поставив поднос на круглый столик рядом с диваном, смазливая горничная безмолвно ретировалась.
Ада Николаевна макнула клубничку в сливки и положила в рот князю.
– Вкусно, – сказал тот, прожевав.
Из сигаретницы, инкрустированной полудрагоценными камнями, Злацкая достала тонкую вишнёвую сигарету и прикурила от массивной настольной зажигалки.
Гостомыслу Алексеевичу тоже захотелось курить. Возиться с трубкой было лень, и он тоже взял вишнёвую сигарету. Повертел её в длинных могучих пальцах; в его лопатообразной ладони тонкая сигаретка выглядела спичкой.
– А покрепче нет у тебя? – осведомился он.
Графиня открыла одну из дверок трактирного шкафа и подала ему непочатую пачку «Петра» без фильтра.
Князь прикурил. Его взгляд остановился на фотографии четы Злацких-Турин по бокам чёрной задницы с огурцом.
– Зачем вы держите эту мерзость в доме? – в который раз покривился он. – Да ещё на таком видном месте!
– Память о медовом месяце, – хмыкнула Ада Николаевна. – Незабвенный voyage!
– Это даже не mauvais ton! Это верх пошлости и безвкусицы!
– Брось, князь, это просто шутка. Прикол, как говорят в народе.
– Ну и шутки у вас, Злацкие-Турин, просто обхохочешься!
– Забей, прикольно же, – графиня школярски показала ему язык.
– Тьфу! – Понуров отвернулся от фотографии.
– У меня ещё фото есть, я не показывала тебе? Убойные фоты, закачаешься!.. Полный отпад!
– Ада Николаевна, прекрати, s’il vous plaît! Ты же прекрасно знаешь, как меня коробит от жаргонизмов!
– Плющит и колбасит?.. – вкрадчиво проговорила Злацкая и заливисто расхохоталась. – Молчу, молчу!
И оба надолго замолчали.
– Знаешь, князь, – наконец раздумчиво промолвила Ада Николаевна. – Мастера любви – истинные мастера любви – во все времена являлись редкостью, ты не находишь? – Злацкая-Турин затянулась; у неё была оригинальная манера держать сигарету – между средним и безымянным пальцами, что придавало ей какой-то донельзя рафинированный вид. – И ты, князь, как раз такой… искусник любви. Ты – лучший любовник из всех, что у меня были.
– Уж теперь точно врёшь, mon