– А по-моему, милашка. Обожаю его!
– К тому же, он малоросс, – добавил Понуров. – Не люблю хохлов – гнилой народ.
– Строги вы, Гостомысл Лексеич, – хихикнула Ивлева.
– Зови меня Гостей, Любаша. И можешь мне «ты» говорить.
Горничная накрыла ладонь барича своею.
– А кто же вам нравится, Гостя? Из актёров, в смысле?
– Мой любимый актёр – Ярила Громов. Вот это артист, от Бога, – серьёзно ответил четырнадцатилетний князь. – Глыба, талантище!
– Ну-у, он старый уже, – разочарованно произнесла Ивлева. – Хотя в молодости он душкой был.
– При чём тут возраст?.. – удивился Понуров. – Я тебе о таланте говорю!
Фильм оказался весьма занудным, к тому же Алоизий Грындин безбожно переигрывал – это отметила даже непритязательная служанка. Большую часть киноленты парочка целовалась и довольно смело ласкалась.
Через два дня Люба Ивлева взяла отгул, и они с баричем отправились на Любином мотороллере во «Второпрестольную рощу», в лес под Новой Москвой. Взяли круассаны, фрукты, сыр и бутылку белого крымского «Бордо». Расстелили плед под древним кряжистым дубом, в уединённом месте. Гостя откупорил бутылку.
– Давайте за нас, что ли, – подняла бокал обворожительная горничная.
– За нас. До дна.
Они выпили и поцеловались. Поцелуй был сладким и затяжным. Потом Люба сняла с себя кофточку и начала расстёгивать сорочку барича…
И четырнадцатилетний князь расстался с невинностью.
– Спасибо, Любаша, – сказал Гостомысл. – Было очень хорошо.
– Мне тоже понравилось. И тебе спасибо, – отозвалась горничная. – Ты же девственником был, Гостя, да?
– Да.
– А по тебе и не скажешь, – хихикнула Люба. – Всё очень умело проделал.
– Спасибо.
Эти отношения вполне можно было назвать маленькой летней любовью. Их тайный роман продолжался всё лето.
Гостомысл преуспевал в учёбе. Уникальная память, пытливый острый ум, усердие, усидчивость – все эти качества позволяли ему учиться легко, играючи и, главное, с удовольствием. Пансион Понуров закончил экстерном, с платиновой медалью, и в том же 1997 году поступил в Императорскую офицерскую академию в Москве.
Князь стал публиковать свои рассказы в «Ниве», иногда в других литературных журналах, и критика весьма благосклонно восприняла первые произведения начинающего прозаика. С автором связался бывший редактор, а ныне начинающий литературный агент Ардалион Тимофеевич Брянцев и предложил свои услуги. Они встретились.
– Мне очень понравились ваши новеллы, Гостомысл Алексеевич, – сказал Брянцев. – Вы один из немногих действительно талантливых начинающих авторов.
– Благодарю, – отозвался князь.
– Вас ждёт большое будущее, уж поверьте мне. У меня на этот счёт чуйка. Вы не смотрите, Гостомысл