– Постой, – сказал я и – боги милосердные! – встал между ним и котом.
– Чё за дела, нап? – спросил он со всем очарованием холтийских манер.
– Я дам тебе два медяка, если ты не станешь стрелять в этого обормота.
– Ну хорошо, – сказал он и опустил арбалет.
Во мне шевельнулось недостойное подозрение, что, получив свое, он все равно пристрелил бы кота. Но не стану строить из себя праведника, я ведь тоже не собирался отдавать ему два медяка. И уж точно не так, как он себе представлял.
Подойдя ближе, я вытащил из-под ремня маленький, но очень острый нож для подрезки кошелей и быстрым, как змеиный укус, движением провел вверх по одной заросшей щеке, а потом – вниз по другой. Арбалет со стуком упал на землю. Второму говнюку я сделал подсечку – все птенцы Низшей школы большие доки по части подсечь, ослепить и повалить на землю. Он с громким охом упал, а я схватил за шкирку кота, дрыгающего задними лапами, и побежал со всех ног.
– Мой кот! – завопил убийца рыжего. – Этот гальтский ворюга набросился на меня и украл моего кота.
Не знаю, откуда появилась цепеносица, но я ведь еще не совсем протрезвел после «Барабана», да и руки у меня были заняты, а она оказалась на диво быстрой и крепкой. Я увидел в ее стальном нагруднике свое отражение – с зелеными глазами, приоткрытым ртом и брыкающимся подзаборным котом в руках, и тут она защелкнула браслет на моем правом запястье, прежде чем я успел что-то сообразить. При дневном свете цепеносица никак не могла разглядеть мою татуировку, но мы недолго пробыли на свежем воздухе.
– Гильдия, а? – спросил тюремный клерк, сидя в трепещущих отблесках пламени свечи.
– Да, сэр.
– «Сэры» тебе помогут ничуть не больше, чем твоя Гильдия, черноязыкий. Знаешь, что говорят о пойманных ворах, ага?
– Я не вор.
– Да, и я дам тебе подсказку. Мы ведь оба знаем, как это бывает. Что говорили мастера твоей Гильдии о попавшихся ворах? Помнишь, что-то насчет веток?
– Обрезанные ветки питают дерево.
– Хм…
– Так в чем меня обвиняют? Я ничего не украл.
– Тот человек сказал, что это его кот.
– Но я первым взял кота. Разве это не значит, что он теперь мой?
– Так гласит закон.
– Тогда я могу идти?
– Мог бы, если бы не поднял нож на этого господина. Хотя слово «господин» я произнес с глубочайшей иронией.
– Ты слишком умен для такой работы.
– То же самое я сказал бы и про тебя, похищающий кошек и срезающий кошели. Шутник. Так ты отрицаешь, что