– Bon[25]. Тогда рассмотрим иную возможность. Зададим вопрос из кино и детективных романов – кому выгодна ваша смерть, мадемуазель?
– Даже не представляю, – сказала Ник. – Потому-то все и выглядит так нелепо. Конечно, есть этот старый амбар, но он заложен-перезаложен, крыша протекает, а на участке под ним точно нет ни угля, ни еще чего-нибудь стоящего.
– Так, значит, дом заложен?
– Да. Другого выхода не было. Налог на наследство пришлось платить дважды, причем почти подряд. Шесть лет назад умер дед, потом брат. Мои финансовые дела накрылись медным тазом…
– А ваш отец?
– Его комиссовали с войны домой, потом он подхватил пневмонию и в девятнадцатом году умер. А мама умерла, когда я была еще ребенком. Я жила здесь с дедом. Они с па не ладили – что совсем не удивительно, – и па подкинул меня старику, а сам отправился по свету куда глаза глядят. Джеральд – мой брат – тоже был с дедом в контрах. Наверное, так было бы и со мной, будь я мальчишкой. Но я была девочкой, и это меня спасало. Дед часто говорил, что я вся в него, характером тоже. – Она рассмеялась. – Сам-то он был настоящим повесой. Но отчаянно везучим. О нем говорили, что он превращает в золото все, к чему ни прикоснется. Однако он был игрок и сразу спускал все в карты. Когда он умер, то оставил только этот дом да участок. Мне было тогда шестнадцать, а моему брату Джеральду – двадцать два. Три года спустя Джеральд погиб в автокатастрофе, и дом отошел ко мне.
– А после вас, мадемуазель? Кто ваш ближайший родственник?
– Мой кузен, Чарльз. Чарльз Вайз. Он здешний юрист. Хороший и достойный человек, но ужасно скучный. Он снабжает меня дельными советами и пытается обуздать мои экстравагантные привычки.
– А также ведет все ваши дела, а?
– Ну да, если можно их так назвать. Какие уж у меня дела… Кстати, это он помог мне получить залог за дом, и он же заставил меня сдать сторожку.
– Ах да! Сторожка. Я как раз хотел расспросить вас о ней. Так она сдается?
– Да – каким-то австралийцам. По фамилии Крофт. Невероятно сердечные, и всё в таком духе. Прямо тоска берет. Вечно таскают мне всякую всячину – то сельдерей, то молодой горошек… Их, видите ли, шокирует, как я запустила сад. И вообще, они слишком часто путаются у меня под ногами – по крайней мере, он. До того дружелюбен, что сил нет. Она-то калека, бедняжка, и целыми днями лежит у себя на диване… Но ничего, зато они платят ренту, это главное.
– И давно они здесь?
– О!.. С полгода.
– Понятно. Итак, кроме этого вашего кузена… кстати, по какой линии он вам родня, по материнской или по отцовской?
– По материнской. Мою мать звали Эми Вайз.
– Bien! Да, я хотел спросить, помимо этого кузена у вас есть родственники?
– Есть, очень дальние – Бакли из Йоркшира.
– И больше никого?
– Никого.
– Вам здесь одиноко.
Ник вытаращила на него глаза.
– Одиноко?