– Полагаю, возникла бы вторая школа перипатетиков.
– Но мы не в Античности, и второй Аристотель вряд ли родится.
– Кто знает, – пробормотала Мадаленна в надежде, что ее не услышат, но по усмешке мистера Гилберта стало понятно, что она ошиблась.
– И на все у вас есть ответ, мисс Стоунбрук. Это хорошо. – он внезапно стал серьезным. – Необходимо спорить, разносить старое и создавать новое.
– Боюсь, что вы нашли не того человека для этой миссии.
– Вот как? И в чем же вы не подходите на эту роль? Кажется, с нашего знакомства мы только с вами и спорим, разве нет?
– Да, однако я хочу сохранить старое.
– Забавно. – тихо проговорил мистер Гилберт. – Обычно в вашем возрасте хочется как раз обратного. Разрушения и создания новых идеалов.
– Да, – она хмуро кивнула в ответ. – Если только разрушение не занимает всю жизнь, а идеалов не существует и вовсе, и приходится их брать из прошлого, где все было по-другому.
– У тех ребят из прошлого тоже было не все гладко, что у греков, что у римлян.
– Да. Но они смогли справиться с этим, это вселяет надежду.
На этот раз ей вовсе не хотелось ловить взгляд мистера Гилберта, и откровенность ее только рассердила. Говорить о своей семье она могла только с мистером Смитоном, и то, только по той причине, что ее дедушка назначил его своим заменяющим, иначе бы даже садовник никогда бы не узнал, что скрывалось в ее мыслях и ее сердце. Один раз она уже наговорила Бог весть чего, а потом устроила отчаянный спектакль, пытаясь убедить этого человека в том, что все было ложью. Попытка провалилась, надо было это признать, и проблема была не в том, что Мадаленна плохо врала, а в том, что мистер Гилберт отличался удивительной чуткостью и чувствовала сразу, когда другой человек начинал ему лгать.
– Тогда я понимаю, почему мистер Лойтон так вами восхищался, он еще тот консерватор, но вся его консервативность исчезает, стоит ему рассказать чисто британский анекдот про пуделя и королеву Викторию. Хотя, – мистер Гилберт задумчиво посмотрел на муху в окне. – Возможно, это и к лучшему, что вы его не видели, а то это стало бы ходячей шуткой для всего университета. Обещаете, что не расскажете?
Мадаленна кивнула, и сдерживать смех стало невозможно. Он странным образом смог разогнать все смущение, все ее страхи и при этом не подать вида, что он понял, о чем она говорила. Определенно, этот человек был джентльменом и по положению, и по мыслям. Мадаленна рассмеялась во второй раз за этот день, и на все страшные события будто бы легла легкая вуаль, скрывшая их с ее глаз. Да, ее предположение оправдалось – день и правда оказался отличным.
– Я же еще не рассказал анекдот, что же вы смеетесь? – ее смех оказался заразительным, и он смеялся вместе с ней. – Куда поворачивать? Налево?
Она кивнула, и при мысли о доме, сразу вспомнила о своих перчатках. Впопыхах она наверняка могла выронить свою пару где-нибудь на песке, а если она явится домой без лайки, то бабушка