Мне бы с краешку хоть постоять,
Услыхать тишину молчаливую,
Постучаться в закрытую дверь…
Ну а ты улетай, торопливое,
Не друзья мы с тобою теперь.
«Прилетела большая сорока…»
Прилетела большая сорока,
На заснеженной ветке сидит.
Чёрно-бела она, крутобока,
Что-то тайное мне говорит.
Этой праздничной птице негоже
О каких-то болтать пустяках,
Ей торжественный выход положен,
Её стрёкот услышан в веках.
В нём стозвучье распахнутых далей,
В нём весны долгожданный приход.
Это кстати – ведь мы так устали
От зимы, что так давит и гнёт.
«Прозреть до полной слепоты…»
Прозреть до полной слепоты,
До немоты дойти от звука,
Огородить сердечным стуком
Наплыв свинцовой суеты.
И ждать, пока родится снова
Одно – единственное – слово.
«Сопротивляюсь жизни как могу…»
Сопротивляюсь жизни как могу.
Вот берег. Я стою на берегу
И волны бесконечные считаю,
Как будто книгу старую читаю
И зренья своего не берегу.
Мне хочется найти в волшебной книге
Старинный способ заменить вериги
На силу крыльев и уйти в полёт,
Который меня в небо уведёт,
Где я забуду о телесном иге.
Но книга – это всё же не душа.
Она твердит спокойно, не спеша,
Что надобно смирить себя, смириться,
И возрасту достойно покориться,
И жить как все, лицом не мельтеша.
Но что-то говорит во мне: не смей!
Не предавай особости своей,
Не повторяй описки и ошибки.
Смотри на звёзды – там в смертельной сшибке
Миры сошлись на перекрёстке дней.
«Стрекочет кузнечик…»
Стрекочет кузнечик,
Внимает трава.
Ответить мне нечем –
Пуста голова.
И песня никак не поётся,
И сердце неправильно бьётся.
И тучи на запад ползут не спеша,
И нечем, и нечем, и нечем дышать.
Но ты не смущайся, кузнечик, –
Буди!
Молчанье не вечно,
Ответ – впереди.
«Уходя, прибери за собой…»
Уходя, прибери за собой –
Мусор твой никому не нужен.
И здоров ты или недужен,
Всё равно – убери за собой.
Чтоб очиститься от суеты,
Убежать от ненужного хлама,
Чтобы были одежды чисты,
Чтоб душа удостоилась храма.
И пусть это не нужно друзьям,
А врагов это не успокоит,
Но зато успокоишься сам
И узнаешь блаженство такое,
От которого был ты далёк
В твои давние, грешные годы.
…
Ах, зажечь бы вновь тот огонёк,
Поглядеться в уплывшие воды!
«Читаю